В данной статье рассматриваются особенности предмета и предела доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Приводятся различные мнения ученых по данному вопросу. Предлагается рассмотреть вопрос о внесении в УПК РФ статьи об обстоятельствах, подлежащих выяснению в стадии возбуждения уголовного дела.
ОСОБЕННОСТИ ПРЕДМЕТА И ПРЕДЕЛОВ ДОКАЗЫВАНИЯ В СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
ГРНТИ 10.79.47
Алексанова Ксения Сергеевна,
Московская академия Следственного комитета Российской Федерации,
Магистрант Юридического факультета
THE SUBJECT MATTER AND LIMITS OF PROOF IN THE STAGE OF INSTITUTION OF CRIMINAL PROCEEDINGS
Aleksanova Kseniya Sergeevna,
Moscow Academy of the Investigative Committee Russian Federation
АННОТАЦИЯ:
В данной статье рассматриваются особенности предмета и предела доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Приводятся различные мнения ученых по данному вопросу. Предлагается рассмотреть вопрос о внесении в УПК РФ статьи об обстоятельствах, подлежащих выяснению в стадии возбуждения уголовного дела.
ANNOTATION:
In this article, the features of the subject and the limit of proof are examined in the stage of initiating a criminal case. Various opinions of scientists on this issue are given. It is suggested that consideration be given to the inclusion in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation of an article on the circumstances to be clarified in the stage of initiating a criminal case.
Ключевые слова: доказывание в уголовном процессе; стадия возбуждения уголовного дела; уголовный процесс.
Key words: proving in criminal proceedings; the stage of initiation of criminal proceedings; criminal process.
Все факты и обстоятельства, имеющие существенное значение по уголовному делу, подлежат доказыванию, поэтому все они должны быть включены в предмет доказывания.
В уголовно-процессуальной доктрине высказываются соображения о том, что предмет доказывания является общим, одинаковым (сквозным) для всех стадий судопроизводства.
Обстоятельства, необходимые для правильного разрешения уголовного дела, должны быть установлены в полном объеме в стадии предварительного расследования и в ходе судебного разбирательства. В этом смысле можно говорить о едином предмете доказывания в этих и некоторых других стадиях процесса.
Но было бы неправильно полагать, что все обстоятельства, имеющие значение для дела, должны в равной мере исследоваться во всех без исключения стадиях. Специфика конкретных задач некоторых стадий уголовного судопроизводства определяет особенности предмета доказывания на этих стадиях. В частности, для возбуждения уголовного дела нет необходимости в исследовании всех обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, закрепленных в ст.73 УПК РФ. Их выяснение является задачей последующих стадий процесса. Следовательно, в стадии возбуждения уголовного дела предмет доказывания будет уже, чем в других стадиях уголовного судопроизводства.
Таким образом, предмет доказывания первоначальной стадии процесса должен включать меньшее число элементов, установление которых, однако, является, достаточным для разрешения стоящим перед этим этапом задач.
Сказанное дает основание не согласиться с мнением авторов, полагающих, что предмет доказывания общий («сквозной») для всех стадий. Вызывает возражение и утверждение о том, что предмет доказывания хотя и является общим для всех стадий уголовного судопроизводства, но на отдельных его стадиях устанавливается лишь часть входящих в него обстоятельств, что реальный объем предмета доказывания на каждой стадии уголовного процесса неразрывно связан с ее задачами и особенностями. Если признать правильной точку зрения о том, что предмет доказывания одинаков во всех стадиях, то это должно привести к отрицанию различия между стадиями возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, поскольку на этих стадиях должны устанавливаться одни и те же обстоятельства. Поэтому следует согласиться с авторами, которые считают, что от задач, стоящих перед той или иной стадией уголовного судопроизводства, зависят не реальный объем предмета доказывания, а само его содержание, что в различных стадиях процесса предмет доказывания может быть разным.
Уголовно-процессуальное законодательство не определяет круга обстоятельств, наличие или отсутствие которых должно быть установлено в целях правильного разрешения заявлений (сообщений) о преступлениях, оно содержит лишь указания на условия, необходимые для принятия того или иного решения. В частности, в соответствии со ст. 140 УПК, для возбуждения уголовного дела необходимо наличие повода и основания к этому. Такая законодательная регламентация предмета доказывания в стадии возбуждения уголовного дела не может быть признана удачной. Нельзя, например, считать правильным решение о возбуждении уголовного дела, принятое при наличии повода и основания к этому, когда в имеющихся материалах содержатся указания на обстоятельства, исключающие производство по делу, если наличие или отсутствие этих обстоятельств не проверялось, хотя для этого были все возможности.
Не может быть признано законным и решение об отказе в возбуждении уголовного дела, если не было установлено, имелся ли предусмотренный законом повод к возбуждению уголовного дела .
В уголовно-процессуальной литературе высказывается несколько точек зрения относительно предмета доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Одни авторы включают в него:
1. Установление законности повода для возбуждения уголовного дела;
2. Выяснение достаточных оснований для возбуждения уголовного дела;
3. Выяснение наличия или отсутствия оснований отказа в возбуждении уголовного дела .
Представители второй позиции ограничивают указанную выше триаду, включая в предмет доказывания на данном этапе лишь установление наличия или отсутствия повода и основания к возбуждению уголовного дела . Авторы третьей позиции включают в предмет только выяснение фактического наличия для этого лишь достаточного основания , либо оснований и обстоятельств, устраняющих возбуждение уголовного дела . Принятие одной из выше обозначенных позиций правоприменителями повлечет за собой важное следствие, в виде принятия различных решений при рассмотрении вопроса о возбуждении уголовного дела. В связи с этим представляется целесообразным ввести в УПК РФ самостоятельную статью об обстоятельствах, подлежащих выяснению в стадии возбуждения уголовного дела. В ней следует указать, что при разрешении вопроса о возбуждении уголовного дела должно быть установлено наличие или отсутствие поводов к возбуждению уголовного дела, оснований к возбуждению уголовного дела, обстоятельств, исключающих производство, по делу, а также иных обстоятельств, выяснение которых необходимо, для принятия решения о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела. В качестве иных обстоятельств, выяснение которых необходимо для принятия законного и обоснованного решения могут выступать обстоятельства, связанные с передачей сообщения по подследственности, либо в суд по делам частного обвинения.
С предметом доказывания тесно связано понятие пределов доказывания обстоятельств уголовного дела.
В процессуальной теории о сущности пределов доказывания высказывались различные суждения. Есть мнение, что пределы доказывания – это круг доказательств, необходимых для принятия правильного решения по уголовному делу .
По мнению других авторов, пределы доказывания – это границы (глубина) исследования фактов, входящих в предмет доказывания . Представляется, однако, что понятие пределов доказывания включает в себя оба эти элемента, поскольку без доказательств, нельзя достичь необходимых границ исследования .
Предмет доказывания и пределы доказывания — это взаимосвязанные, но не тождественные понятия.
Предмет доказывания представляет собой совокупность искомых по делу фактов. Пределы доказывания – это система доказательств, необходимых для вывода о наличии или отсутствии обстоятельств, составляющих предмет доказывания. Понятие предмета доказывания характеризует цель доказывания, а понятие пределов доказывания – средства достижения этой цели. Разграничение предмета доказывания и пределов доказывания существенно для того, чтобы определить, какие обстоятельства и в каком объеме должны быть установлены, при каких условиях проведенное исследование фактических оснований решения принимается объективным, всесторонним и полным, какая совокупность доказательств должна быть оценена как достаточная для принятия решения .
Являются ля пределы доказывания общими для всех стадий уголовного судопроизводства? Как уже отмечалось, предмет доказывания является общим в стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства. Отсюда следует, что и пределы доказывания в этих стадиях одинаковы. Вместе с тем, в стадии возбуждения уголовного дела не ставится задача выяснить все обстоятельства, входящие в предмет доказывания по уголовному делу, предмет доказывания на этой стадии ограничен, а, следовательно, ограничены будут и пределы доказывания, поскольку для установления меньшего круга обстоятельств требуется и меньший круг доказательств.
Для решения вопроса о возбуждении уголовного дела не требуется установление всех без исключения признаков состава преступления, характеризующих все его элементы, а достаточно лишь установить отдельные признаки, отражающие наиболее существенные свойства конкретного состава преступления.
Значительную сложность представляет разрешение вопроса о том, какая совокупность фактических данных может быть признана достаточной для вывода о наличии или отсутствии оснований к возбуждению уголовного дела; можно ли возбудить уголовное дело, если наличие этих оснований установлено не достоверно, а с определенной степенью вероятности.
Есть мнение, что при разрешении вопроса о возбуждении уголовного дела следует исходить из достоверности самого факта, по поводу которого сделано сообщение, и из правильности оценки этого, факта как преступления , что успешное решение задач первой стадии уголовного процесса возможно лишь при условии достоверного вывода о событии, содержащем признаки преступления, что деяние и наличие в нем признаков преступления должны быть установлены достоверно, что в распоряжении органа, разрешающего вопрос о возбуждении уголовного дела, должны быть такие фактические данные, которые не вызывают сомнения относительно преступного факта, что к моменту вынесения постановления о возбуждении уголовного дела основание к принятию такого решения должно быть установлено достоверно. Эти суждения представляются неверными. Нельзя требовать достоверного установления обстоятельств, необходимых для принятия какого-либо решения, когда процесс доказывания еще не закончен. В частности, в момент принятия решения о возбуждении уголовного дела вывод о наличии в деянии, о котором поступило заявление (сообщение), признаков преступления не всегда может быть достоверным, поскольку в первой стадии уголовного процесса доказывание только начинается, многие обстоятельства преступления еще не известны.
Определяя условия, при наличии которых может быть возбуждено уголовное дело, закон называет достаточные данные, указывающие на признаки преступления. Таким образом, речь идет об обоснованном предположении, а не о достоверности выводов. Требование же достоверно установить признаки преступления уже к моменту возбуждения уголовного дела поставило бы перед этим этапом уголовного судопроизводства невыполнимую и излишнюю задачу, оно могло бы привести к осложнению проверки заявлений (сообщений). Поэтому следует согласиться с мнением авторов , которые считают, что для принятия решения о возбуждении уголовного дела достаточно иметь данные, позволяющие сделать предположительный вывод о, том, что имело место преступление.
Кроме того, впоследствии, в процессе расследования, может оказаться, что событие, по поводу которого возбуждено уголовное дело, не содержит в себе признаков преступления. Если в стадии предварительного расследования выяснялось, что в деянии отсутствуют признаки преступления, значит при принятии решения о возбуждении уголовного дела наличие этих признаков было установлено не достоверно, а предположительно.
Таким образом, закон не требует, чтобы к моменту принятия решения о возбуждении уголовного дела факт совершения преступления был установлен достоверно, достаточно получить данные, указывающие на возможность его совершения. Это положение также свидетельствует о том, что пределы доказывания при принятии решения о возбуждении уголовного дела будут уже, чем по уголовному делу в целом, поскольку для вероятного, предположительного вывода о наличии или отсутствии каких-либо фактов, обстоятельств, требуется меньшее количество доказательств, чем для их достоверного установления.
Однако следует иметь в виду, что для принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела, отсутствие оснований к возбуждению уголовного дела или наличие иных обстоятельств, исключающих производство по делу, должны быть установлены достоверно. Это оказывает влияние и на пределы доказывания при принятии решения об отказе в возбуждении уголовного дела .
Таким образом, особенности предмета и пределов доказывания в стадии возбуждения уголовного дела заключаются в том, что на данном этапе уголовного судопроизводства, как правило, должны быть установлены не все обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела, а лишь некоторые из них. Причем для принятия решения о возбуждении уголовного дела достаточно обоснованного предположения о существования этих обстоятельств.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
- Арсеньев В.Д. Доказывание фактических обстоятельств в отдельных стадиях советского уголовного процесса // Труды Иркутского ун-та. -1969. Т.45. Вып.8. 4.4. -С.77.
- Березина Л.В. Новый УПК РФ о возбуждении уголовного дела: проблемы и возможности совершенствования // Общество и безопасность, — 2003. №3-4.
- Быков Л.А., Маслов Н.В., Ремнев В.И. Законность возбуждения уголовного дела // Возбуждение уголовного дела: Учебно-методические материалы // Краснояр. гос. ун-т; сост. А.С.Барабаш. Красноярск, -2000. -С.85.
- Ведищев Н.П. Новый закон: новые проблемы у адвокатов // Адвокат, -2013. N 9. -С. 19.
- Карнеева Л.П. Уголовно-процессуальный закон и практика доказывания. М, -1999. -С.70.
- Кузнецов Н.П. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, -1983. -С.74.
- Павлов Н.Е. Производство по заявлениям, сообщениям о преступлениях // Возбуждение уголовного дела: Учебно-методические материалы // Краснояр. гос. ун-т; Сост. А.С.Барабаш. Красноярск, -2000. -С.248.
- Степанов В.В. Предварительная проверка первичных материалов о преступлениях. Саратов: Изд-во Сарат. юрид. ин-та, -1972. -С.55.
- Тетерин Б.С, Трошкин Е.З. Возбуждение и расследование уголовных дел // Возбуждение уголовного дела: Учебно-методические материалы // Краснояр. гос. ун-т; Сост. А.С.Барабаш. Красноярск, -2000. -С.219.
Одной из наиболее дискутируемых в настоящее время проблем уголовно-процессуального права является вопрос о роли и содержании стадии возбуждения уголовного дела. Диапазон мнений, высказываемых по этому поводу в литературе, весьма широк: от утверждения о необходимости ликвидации этой стадии до предложений о значительном её расширении путём разрешения производства отдельных следственных действий. Очевидно, что практика возбуждения уголовных дел при малейших поводах к этому привела бы к резкому росту количества необоснованно возбуждённых дел, что влекло бы, с одной стороны, нарушение принципа законности уголовного процесса (несоблюдение требований ч. 2 ст. 108 УПК), а с другой, излишнюю работу правоохранительных органов. Возможно, в отдалённом будущем при существенном сокращении уровня преступности и соответственно количества заявлений о преступлениях станет возможным возбуждение дела по первому же сигналу, сейчас же для отмены доследственной проверки предпосылок нет. Поэтому в настоящее время важно создать условия для надёжного закрепления уголовно-процессуальных доказательств ещё до возбуждения уголовного дела.
Впрочем, проект УПК РФ не предусматривает сколько-нибудь существенных изменений в характер и объём стадии возбуждения уголовного дела, и в обозримом будущем следователям и дознавателям предстоит руководствоваться тем практическим опытом в этой сфере, который сложился на протяжении последних десятилетий. А при кажущейся простоте первоначальной стадии уголовного процесса и сравнительно небольшом количестве регулирующих её норм закона, многие существенные вопросы в этой области не нашли окончательного разрешения и по сей день. Одним из наиболее значимых аспектов этой области, имеющих неоднозначное толкование на практике, является проблема доказательственного значения информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела.
Бесспорно, что основная роль в поиске и фиксации доказательств лежит на стадиях предварительного расследования и судебного следствия. Способы получения доказательственной информации здесь подробно регламентированы законом и имеют целый ряд гарантий их надёжности, в связи с чем именно они лучше всего служат целям уголовного процесса. Но и стадия возбуждения уголовного дела основана на нормах УПК и неотделима от гарантий соблюдения как прав граждан, так и определённых требований к достоверности собираемых сведений.
В этой связи спорной представляется позиция ряда авторов, полагающих, что доказательства могут быть собраны только после возбуждения уголовного дела и, вследствие этого, объяснения и другие материалы, полученные в порядке ст. 109 УПК, не являются допустимыми доказательствами по уголовному делу. Такая точка зрения высказывалась уже много лет назад1 и не получила законодательной реализации, однако в последнее время в связи с широким обсуждением требований к соблюдению законности некоторые юристы вновь пытаются обосновать её. Судья Московского областного суда Н.В. Григорьева сформулировала это положение так: «К не предусмотренным законом доказательствам обвинения относятся и «объяснения» лиц, которые взяты до возбуждения уголовного дела»2. Следователь В. Хомич заявлял не менее категорично: Объяснения вообще не имеют ни доказательственной силы, ни правовой базы»3, схожее утверждение высказывал и другой прокурорский работник М. Кузьменков4. После этого прокурору управления Генеральной прокуратуры Б.А. Комлеву остаётся лишь констатировать, что «по сложившейся следственно-судебной практике информация, зафиксированная в объяснениях, не используется в качестве доказательств»5. Появление устойчивой тенденции исключения из числа доказательств объяснений отмечали и другие авторы6; а по сообщению В.В. Золотых, в практике суда присяжных Ростовского областного суда, начиная с первого же дела, объяснения не признаются допустимыми доказательствами и сразу же исключаются из разбирательства дела".
Разумеется, такое отношение к материалам доследственной проверки появилась не на пустом месте. Видимо, оно имеет свои корни в англосаксонских странах, «где отыскание доказательственного материала осуществляется усилиями сторон на досудебных этапах производства и в непроцессуальной форме»2, а уже непосредственно доказывание, понимаемое как обоснование вывода о виновности лица и иных имеющих значение обстоятельств, осуществляется лишь в судебном заседании.
В отечественном же законодательстве оснований для вышеприведённого взгляда нет. Не имеющими юридической силы и не могущими быть положенными в основу обвинения в соответствии ч. 3 ст. 69 УПК признаются лишь доказательства, полученные с нарушением закона. При этом перечень источников доказательств включает и такое понятие, как «иные документы», для которого не установлено какого-либо ограничительного перечня. В теории уголовного процесса под «иным документом» понимается любой предмет материального мира, на котором какими-либо условными знаками зафиксирована какая-то мысль или имеется изображение какого-либо объекта. На практике это трактуется достаточно широко, и в качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные рукописи, письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в произвольной форме и подчас сомнительного характера и содержания.
Напротив, отобрание объяснений до возбуждения уголовного Дела прямо предусмотрено ч. 2 ст. 109 УПК. Они составляются официальным должностным лицом в рамках его служебной деятельности, причём лишь с оговоренной в законе целью - для проверки поступившего заявления или сообщения о преступлении. В объяснениях излагаются исключительно обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу, причём чаще всего эти обстоятельства выясняются со слов очевидцев. Кроме того, деятельность должностного лица, занимающегося проверкой заявления или сообщения о преступлении, осуществляется в соответствии с требованиями целого ряда как общих, так и специальных норм УПК. К первым, в частности, можно отнести порядок протоколирования, обязательность соблюдения прав личности и т.д. Нет сомнения, что большинство принципов уголовного процесса (за исключением некоторых, например, независимости судей) действуют не только на следственных и судебных стадиях, но и на стадии возбуждения уголовного дела. Специальные же нормы, регламентирующие процессуальную деятельность должностных лиц до возбуждения уголовного дела, содержатся в главе 8 УПК.
В этой связи П.П. Сердюков справедливо замечал, что даже до возбуждения уголовного дела данные о преступлении устанавливаются действиями процессуального характера и неизбежно приобретают обусловленную этими действиями процессуальную форму. Если же исходить из того, что вопрос о возбуждении уголовного дела решается по внепроцессуальным материалам, лишённым доказательственной силы, тогда нужно признать, что процессуальная форма действий, посредством которых эти материалы собираются, ничему не служит и превращается в формальность. Другими словами, иных способов получить доказательственные данные до возбуждения уголовного дела попросту нет. И неясно, почему следователь или дознаватель, получивший предусмотренным законом способом (например, в результате отобрания объяснений) существенные данные о преступлении, должен в ходе расследования отказаться от их использования? Поэтому можно присоединиться к мнению, что «процессуальная деятельность начинается не с возбуждения уголовного дела, а с момента обнаружения органами дознания признаков преступления» .
Далее, хотелось бы отметить то обстоятельство, что проверочная деятельность, осуществляемая в порядке ст. 109 УПК, и предварительное следствие, не говоря уже о судебном, могут иметь значительное расхождение во времени. Не секрет, что многие проверки длятся значительно дольше, чем установленные законом 10 дней, продолжаясь несколько недель и даже месяцев. Встречаются и случаи отмены прокурором постановления об отказе в возбуждении уголовного дела спустя длительное время после его вынесения. Всё это приводит к тому, что должностное лицо, приступившее к расследованию уголовного дела, сталкивается с уже изменившимися реалиями окружающей действительности: у очевидцев стёрлись из памяти отдельные детали событий, вещественные доказательства частично или полностью утратили какие-то свойства, телесные повреждения потерпевших зажили и т.п. Определённая часть информации, полученная до возбуждения уголовного дела и зафиксированная в истребованных документах, повторно получена быть не может, поскольку эти документы имелись в единственном экземпляре1. Нельзя не указать и на возможность лица произвольно изменить сообщаемые им данные в силу самых различных причин: от нежелания содействовать в расследовании до физического либо материального воздействия со стороны заинтересованных лиц. К сожалению, предупреждение об ответственности за дачу заведомо ложных показаний в настоящее время нельзя рассматривать как реальную гарантию правдивости свидетеля.
Поэтому особое значение объяснения, полученные до возбуждения уголовного дела, приобретают при последующем изменении опрашиваемыми лицами излагаемых фактических обстоятельств при последующем допросе в качестве свидетеля после возбуждения уголовного дела. Подобные случаи не так уж редки Например, по делу о превышении полномочий милиционером Кожуховым его знакомый Кудымов первоначально находился под эмоциональным воздействием от увиденного и при отобрании у него объяснения рассказал о том, что наблюдал факт избиения милиционером потерпевшего Поскольку на тот момент причину смерти потерпевшего ещё не установили, уголовное дело возбуждено не было, сам Кожухов находился на свободе, и, видимо, вскоре воздействовал на очевидца. После передачи дела в прокуратуру в ходе допроса Кудымова в качестве свидетеля он твердо заявил, что находился вне места происшествия и ничего не видел Поскольку ни разъяснение важности его показаний для дела, ни предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний, ни даже очная ставка с очевидцем преступления не действовали, был допрошен отбиравший объяснение у Кудымова сотрудник милиции, который пояснил, что тот рассказал о факте избиения самостоятельно и без какого-либо воздействия Анализируя все доказательства в совокупности, стало возможным признать показания Кудымова в качестве свидетеля недостоверными и сослаться в обвинительном заключении на его объяснение как на документ, являющийся существенным доказательством по делу.
Другой причиной несоответствий между данными, полученными в результате допроса, и сведениями, содержащимися в объяснениях, может стать истечение значительного отрезка времени между этими процессуальными действиями. Вначале, когда наблюдавшиеся события свежи в памяти очевидца, он рассказывает о них более точно и полно, затем, вследствие забывания, обсуждения увиденного с другими лицами и воздействия других объективных факторов информация в памяти свидетеля стирается и размывается. Конечно, при отсутствии у допрашиваемого заинтересованности в деле более верными следует признать данные, зафиксированные в объяснении.
Поэтому расхождения среди данных, полученных до возбуждения уголовного дела, и после него могут быть очень и очень существенными, оставление же этих противоречий без внимания означало бы нарушение принципа всесторонности, полноты и объективности расследования. Заведомо предполагать истинность сведений, полученных после возбуждения уголовного дела, было бы крайне нелогичным, скорее, наоборот - в силу ряда причин более объективной представляется первоначальная информация. Следовательно, данные, полученные как в первоначальной, так и последующих стадиях уголовного дела, должны быть в полном объёме рассмотрены и проверены в совокупности со всеми имеющимися по делу доказательствами, и лишь после этого может быть сделан вывод об их достоверности.
Следует также иметь в виду, что при отказе от доказательственной силы объяснений существенно ограничивается, а иногда сводится к нулю возможность закрепления доказательств в тех случаях, когда для возбуждения уголовного дела оснований пока недостаточно, но с течением времени возможность получения определённых данных будет затруднено. Следователь, получив объяснение очевидца и не сумевший впоследствии по каким-либо объективным причинам допросить это лицо в качестве свидетеля, просто-таки обязан использовать фактические данные, имеющиеся в объяснении, при расследовании дела. В этой связи Томин справедливо обратил внимание на то, что закон «вовсе не устанавливает, что единственным источником доказательств, исходящих от лица, являются его показания».
Наконец, встречаются в практике и случаи, когда потерпевший, у которого было отобрано объяснение, впоследствии умирает, что исключает его допрос. Так, до возбуждения уголовного дела в отношении Озерова у потерпевшего Овечко в больнице было отобрано объяснение, в котором он прямо указал на преступника. Вскоре Овечко скончался. Следователь в обвинительном заключении в числе иных доказательств сослался и на объяснение потерпевшего, однако суд в приговоре этот важный документ не отразил, что уменьшило убедительность вынесенного приговора.
К положительным сторонам объяснений можно отнести и то обстоятельство, что они намного чаще, чем допросы, записываются опрашиваемым собственноручно. При этом описываемые события обычно освещаются несколько иначе, чем в последующих допросах, написанных следователем, и позволяют посмотреть на них в дальнейшем, условно говоря, с разных сторон.
Нельзя не отметить, что протоколы допросов часто почти дословно повторяют имеющиеся объяснения. При этом для переписывания имеющегося текста тратится рабочее время, причём не только следственных работников, но и лиц, вызываемых на допросы. Тем самым излишне применяются меры процессуального принуждения.
Поэтому более справедливым выглядит противоположная позиция, отражённая в «Теории доказательств»: «То обстоятельство, что поступившее заявление или объяснение содержит фактические данные об обстоятельствах, которые должны стать предметом допроса заявителя, не лишает самостоятельного доказательственного значения поступившее заявление или объяснение... Было бы неправильно игнорировать документы, собранные в стадии возбуждения уголовного дела; они должны использоваться в качестве доказательств». Авторы комментариев к УПК недвусмысленно и категорично пишут: «материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела (ч.2 ст. 109 УПК) имеют значение документов, которые сохраняются и в том случае, если соответствующее лицо впоследствии допрошено по делу». Примечательно, что указанная формулировка дословно перешла из комментария 1981 года в издание 1996 года, поэтому такую позицию можно считать прочно устоявшейся в отечественном уголовном процессе. Прямое указание на то, что объяснения граждан, в которых сообщаются имеющие значение для дела сведения, относятся к числу «иных документов», можно найти и в последних учебниках уголовного процесса. А по мнению Ф.Н. Фаткуллина, ст.ст. 109, 223 УПК прямо указывают на такой способ получения доказательств, как получение объяснений от определённых лиц.
Позицию же некоторых практиков, принципиально отвергающих использование объяснений в доказательственной деятельности, можно объяснить лишь желанием упростить свою работу и максимально обезопасить принимаемые решения от неблагоприятных последствий (в виде направления дела на дополнительное расследование или отмены приговора). Это справедливое в общем-то стремление в данном случае явно перехлёстывает через край, дискредитируя вполне допустимый и часто немаловажный источник доказательств.
Имеются судебные прецеденты, подтверждающие правомочность использования при доказывании объяснений и других материалов доследственной проверки Например, при рассмотрении дела по обвинению Базилевича в получении взятки Верховный Суд рассматривал объяснение как «иной документ» для оценки существенных противоречий в позиции свидетеля на разных стадиях процесса В итоге решение суда было основано среди прочего и на данных, зафиксированных в объяснении, содержание же протоколов допросов было признано недостоверным.
В другом случае имеющиеся в деле объяснения были положены в обоснование обвинительного приговора после изменения лицом своих показаний в ходе судебного заседания. Было принято во внимание также объяснение свидетеля Мусратуллина при рассмотрении Судебной коллегией Верховного Суда дела Шайхулова. Неоднократно встречались такие примеры и в практике нижестоящих судов, так, районные суды Белгородской области при вынесении приговоров ссылаются на так называемые «акты взвешивания» (например, похищенной пшеницы) Более того, иногда закон трактуется расширительно, в приговоре Новооскольского районного суда в отношении Ковалёва и Костенко имелась ссылка на протокол личного осмотра задержанного, составленный до возбуждения уголовного дела.
П.А. Лупинская, утверждая, что «материалы, полученные вместе с заявлением, сообщением о преступлении при проведении проверочных действий, не могут рассматриваться как доказательства по делу»4, противоречит себе уже в следующей фразе, указывая, что представленные вместе с заявлением документы, вещи, видеоматериалы могут использоваться в качестве доказательств, если будут допрошены лица, представившие эти материалы, об обстоятельствах их обнаружения, и будет вынесено постановление о приобщении вещественных доказательств. Но очевидно, что в отношении объяснений и иных документов такое постановление выноситься не должно, а допрашивать следователю, лично отобравшему объяснение по расследуемому им делу, просто некого. Поэтому зачастую никаких дополнительных следственных действий по проверке достоверности объяснений провести попросту невозможно.
Похожее требование выдвигал и А.И. Трусов. Выражая весьма негативное отношение к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела, он утверждал, что для признания их в качестве доказательств по делу с необходимостью «должно состояться решение соответствующего компетентного органа о приобщении их к делу и включению тем самым в процесс доказывания по делу». Аналогичное мнение высказывал в своё время А.С. Григорьян, утверждавший, что процессуальным актом, определяющим доказательственное значение документов, полученных в ходе доследственной проверки, является «постановление о приобщении их к делу, которое выносится вслед за возбуждением уголовного дела». Представляется, что требуемое решение по сути выражено в постановлении о возбуждении уголовного дела. Поскольку материалы содержат достаточные для возбуждения уголовного дела данные, указывающие на признаки преступления, понятно, что относимостью они обладают. Кроме того, следователь, возбуждая дело, признаёт тем самым законность получения исходных материалов и, следовательно, их допустимость. В пользу такого взгляда говорит сама практика: в изученных делах ни разу не приходилось встречать предложенного этими учёными постановления; видимо, реальной необходимости в нём нет.
Нельзя признать логичным и аргумент авторов, которые своё мнение о том, что собранные в ходе предварительной проверки фактические данные не являются судебными доказательствами, основывают на ст. 70 УПК2. Действительно, эта статья предусматривает получение доказательств лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и судом лишь «по находящимся в их производстве делам». Но такая формулировка отнюдь не устанавливает временные рамки, разрешая приобщать к делу лишь документы, составленные после возбуждения уголовного дела, как полагают авторы. В таком случае недопустимыми приходилось бы признавать, например, многие протоколы осмотров места происшествия. Процитированная норма закона лишь ограничивает круг субъектов, уполномоченных на активные действия по собиранию доказательств, должностным лицом (или должностными лицами), в чьём производстве находится уголовное дело.
Кроме существенного ущерба для доказательственной деятельности, отказ от использования объяснений и иной информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела, влечёт и неоправданные организационные потери: затраты рабочего времени следователей в ходе переписывания данных, имеющихся в объяснениях, в протоколы допросов; назначения экспертиз при наличии ранее проведённых исследований; подготовки и осуществления повторных проверок и ревизий и так далее. Вновь вызываются в государственные органы граждане, что можно признать излишним случаем применения мер процессуального принуждения, дополнительную работу приходится осуществлять экспертам и иным специалистам. Всё это, безусловно, отнюдь не служит оптимизации структуры отечественного уголовного процесса.
Впоследствии же суд при рассмотрении уголовного дела в очередной раз вызывает свидетелей, допрашивает экспертов, назначает дополнительные и повторные экспертизы, проводит осмотры и другие процессуальные действия. При этом вновь полученным данным, как правило, отдаётся приоритет перед теми, что были закреплены в ходе следственных действий, информация же, полученная до возбуждения дела, во внимание практически не принимается.
Думается, подобное положение дел, не основанное на нормах закона и явно не способствующее полному и объективному установлению истины по делу, необходимо исправлять. Правоприменители не должны демонстрировать заведомое недоверие к своим коллегам-следователям и априори объявлять составленный им документ ничтожным. Кроме указанного ущерба для расследования уголовных дел, такое отношение наносит удар и по престижу следователей. Наоборот, любой документ, приобщённый следователем к уголовному делу, имеет презумпцию допустимости и может быть исключён из разбирательства дела лишь при наличии весомых оснований к этому. Другими словами, как писал А.Т. Дугин, хотя и несколько в иной связи, должна иметь место «презумпция добросовестности следователя»1. В Уголовно-процессуальном кодексе ничто не противоречит такому положению, поэтому сложившуюся правоприменительную практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы рассматриваются как заведомо недопустимые, нужно признать не соответствующей духу и букве закона.
К сказанному следует добавить, что необходимость использования объяснений в доказывании возникает не слишком часто так, по изученным уголовным делам объяснения присутствовали примерно в 50% дел и только 4% этих дел полученные данные приобрели в последующем существенное значение (в связи с невозможностью допроса лица, изменением пояснений и т.д) По столь небольшому числу дел вполне возможно тщательно изучить обстоятельства получения объяснений, поэтому нет оснований утверждать о каких-либо нарушениях принципа допустимости.
Нельзя не отметить, что процесс получения объяснений неотделим от процессуальных гарантий соблюдения прав и интересов граждан. К таким гарантиям можно отнести, в частности, запрет домогаться определённых данных путём физического или психического насилия или других незаконных мер, право лица знакомиться с текстом объяснения и вносить в него необходимые, с его точки зрения, дополнения и поправки, возможность пользоваться родным языком и прочее. Чишь при нарушении этих и иных основополагающих принципов уголовного процесса объяснение может признано недопустимым доказательством. В литературе было высказано и справедливое мнение о том, что и статья 51 Конституции РФ должна разъясняться при получении объяснений у граждан, особенно у тех из них, чья причастность к преступлению проверяется. В. Николюк и В. Кальницкий как бы в продолжение вышесказанного аргументируют это тем, что «объяснения и протоколы явки с повинной являются доказательствами в «ранге» иного документа и не могут составляться в условиях, когда граждане находятся в неведении своих основных прав». Затем авторы указывают, что неразъяснение 51-й статьи при составлении этих документов не должно влечь обязательного признания их недопустимыми, «так как гарантированный Конституцией гражданам свидетельский иммунитет может быть обеспечен в рамках производства по уголовному делу». Представляется, что в случае, когда при отобрании объяснения без разъяснения права не свидетельствовать прот! в себя лицо призналось в совершении преступления, а затем отказалось от сделанного признания, данный документ нельзя признать допустимым, так как Конституция действует и на стадии возбуждения уголовного дела. Между тем по изученным уголовным делам до их возбуждения неоднократно опрашивались лица, которые фактически подозревались в совершении преступлений, и ни разу им не было разъяснено положение ст. 51 Конституции РФ. Такое состояние дел является неправильным.
В равной мере на следователе лежит обязанность по обеспечению и иных прав граждан при отобрании объяснений на стадии предварительной проверки: предоставление переводчика лицу, не владеющему языком судопроизводства; участие педагога при отобрании объяснений у лиц младше 14 лет.
Вместе с тем не могут быть применены к процессу получения объяснений многие элементы процессуального режима допросов: привод опрашиваемого, предупреждение его об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний и так далее.
Иногда имеют место и нарушения технического плана: отсутствие в объяснении даты его получения, подписи лица, отобравшего объяснение либо его собеседника и т.п. В литературе высказывается мнение, что «собственноручно написанное объяснение следователю подписывать не обязательно». С этим согласиться нельзя. Во-первых, одним из основных положений протоколирования процессуальных действий является их подписание всеми присутствующими лицами, и не случайно ст. 142 УПК детально регламентирует вопросы удостоверения факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола. Во-вторых, сведения о лице, отобравшем объяснение, могут понадобиться для выяснения обстоятельств его составления. Не секрет, что сотрудники милиции иногда не указывают дату получения объяснения и не вносят в него свои данные, а текст записывают на бланке протокола допроса, допуская в случае возбуждения уголовного дела возможность приобщения полученного объяснения в качестве протокола допроса. Наличие таких нарушений порождает существенные сомнения в достоверности документа и может влечь признание его недопустимым.
В случае, если объяснение играет существенную роль в доказывании, для устранения подобных сомнений составитель этого Документа должен быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах его составления, как рекомендует А.А. Ширванов, могут быть допрошены и другие лица, могущие подтвердить факт получения объяснения и достоверность его текста.
Резюмируя сказанное, нужно сделать определённый и единственно верный вывод: объяснения, полученные в порядке ст. 109 УПК в полном соответствии с требованиями закона, могут и должны быть признаны допустимыми в качестве иных документов и использоваться в процессуальном доказывании по делу.
Вместе с тем, поскольку получение объяснений не предусматривает тех гарантий достоверности информации и соблюдения прав и законных интересов опрашиваемых, которыми обусловлено в УПК проведение допросов свидетеля, потерпевшего, подозреваемого и обвиняемого, всегда существует необходимость проведения допроса лиц, дававших объяснения в стадии возбуждения уголовного дела. Нельзя не учитывать возможность изменения позиции опрошенных в силу воздействия лиц, заинтересованных в сокрытии истины, и других причин. Поэтому не следует заранее отдавать предпочтение результатам допроса. При наличии существенных расхождений в содержании объяснений и показаний лица необходимо тщательно проанализировать причины такого изменения и оценить истинность полученных сведений с учётом всей совокупности собранных по делу доказательств.
Другим документом, в котором органы следствия фиксируют вербальную информацию о преступлении до возбуждения уголовного дела, является протокол явки с повинной. Судьи в большинстве своём предубеждённо, с недоверием относятся к этим документам, особенно если в последующем явившееся с повинной лицо изменило свою позицию в сторону отказа от признания в преступлении. Поэтому в подобных случаях (если следствие предполагает использовать явку с повинной в доказывании) существует необходимость в исследовании причин, побудивших преступника к явке с повинной, и обстоятельств, при которых эта явка состоялась. Это можно сделать, например, путём допросов должностных лиц, к которым обратился явившийся с повинной, его родственников, знакомых; выемки у него черновиков заявления о совершённом преступлении и т.д.
К оформлению протокола явки с повинной закон предъявляет минимум требований. Ст. 111 УПК предписывает лишь указать в нём данные о личности заявителя и подробное изложение его заявления, а также подписать его лицом, явившимся с повинной, и составителем протокола.
Более того, как справедливо отмечено в литературе, в том случае, если по каким-либо причинам протокол явки с повинной не был своевременно оформлен, факт наличия самой явки может быть закреплён путём допросов и иных следственных действий. Поскольку факт обращения лица с заявлением о совершении преступления является юридически значимым, он должен быть отражён в деле.
Вызывает очевидные сомнения, например, явка с повинной по делу Гар-куши, написанная им через три дня после его задержания в качестве подозреваемого. В данном документе Гаркуша «сознавался» в краже видеомагнитофона и денег, хотя при задержании по подозрению в совершении данного преступления он категорически отрицал свою причастность к нему. Какие-либо данные, указывающие на причину такой перемены позиции, в деле отражены не были.
Напротив, по делу Жучек суд при вынесении приговора принял во внимание явку с повинной, написанную обвиняемым после задержания его милицией, поскольку задержан он был в связи с совершением административного правонарушения В таких случаях решающее значение имеют пояснения самого обвиняемого и сотрудников милиции по поводу обстоятельств задержания.
Даже авторы, которые не сомневаются в правомерности использования при доказывании данных, полученных до возбуждения уголовного дела, высказывают различные взгляды по отдельным аспектам этой проблемы. В частности, вследствие ограниченного законодательного регулирования неясным является вопрос документального оформления отдельных этапов проверочной деятельности, а на практике процесс изъятия предметов, осуществляемый в порядке ст. 109 УПК, осуществляется весьма разнообразно.
Представляется, что в настоящее время к фиксирующему такое изъятие документу можно предъявлять лишь общие требования протоколирования, присущие уголовному процессу: протокол должен указывать на основания его составления - содержать Данные, в связи с чем изымается именно данный объект; полно и точно отражать факт перехода определённого предмета от кого-либо в распоряжение следователя или иного должностного лица; количественный и качественный состав передаваемого; быть подписанным всеми присутствующими и тому подобное. Однако в теории выдвигаются и особые требования к этому документу. Так, А.П. Рыжаков полагает, что если такой акт будет озаглавлен протоколом изъятия, он явится недопустимым доказательством, поскольку подобный протокол не предусмотрен уголовно-процессуальным законом. Автор рекомендует в этих случаях составлять протокол истребования, который «может и ничем, кроме наименования, не отличаться от протокола изъятия». Такой формализм, который нередко находит поддержку в судебной практике, видится не вполне оправданным.
Решающую роль в документе играет его содержание, соответствие или несоответствие нормам УПК. После возбуждения уголовного дела изъятие предметов закон предписывает оформлять протоколом выемки, и здесь никаких вопросов не возникает. Но ст. 109 УПК не предусматривает определённого названия протокола, фиксирующего факт истребования и получения предметов, и закон не содержит оснований для вывода об обязательности какого-либо конкретного наименования. Поэтому в случае правомерного получения материалов, необходимых для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, протокол, объективно отражающий процесс их передачи, должен быть признан допустимым документом вне зависимости от названия. Безусловно, достоверность изложенных сведений должна быть подтверждена другими данными.
Не выдерживает критики и аргументация некоторых юристов, которые в обоснование тезиса о том, что «протокол изъятия» нельзя признать источником доказательств выдвигают довод, что подобный акт не предусмотрен уголовно-процессуальным законодательством. На этом основании суды неоднократно исключали как недопустимые документы, именуемые протоколами изъятия или добровольной выдачи предметов, которые были получены до возбуждения уголовного дела. Однако очевидно, что среди приобщаемых к уголовному делу документов лишь некоторая их часть составляется на основании УПК, большинство же основывается на иных нормативных актах. В частности, изъятие документации на первоначальном этапе расследования преступлений, связанных с наркотиками, имеющих признаки подделки, а также вещей, предметов и веществ, изъятых из гражданского оборота, прямо предусмотрено п. 27 ст. 11 Закона РСФСР «О милиции». В случае необходимости протокол этого изъятия может быть введён в уголовный процесс в качестве «иного документа».
Действительно, подобное изъятие имеет немалое сходство с таким следственным действием, как выемка. Однако это не даёт основания для утверждений типа «по существу проводится выемка но без возбуждения уголовного дела». Проводя аналогию, можно указать, что истребование документов проводится как до возбуждения дела в порядке ст. 109 УПК, так и в ходе предварительного следствия на основании ст. 70 УПК, и никому не приходит в голову заявлять, что в первом случае полученные документы будут недопустимы.
В то же время можно присоединиться к мнению А. Чувилёва и А. Лобанова о том, что при наличии оснований для возбуждения уголовного дела и производства обыска или выемки нельзя признать допустимыми «досмотры» и «изъятия», проводимые работниками органов дознания в целях получения вещественных доказательств или документов2. Критерием разграничения в данном случае следует признать именно наличие или отсутствие оснований для возбуждения дела: с того момента, как совокупность имеющихся сведений о совершении преступления становится достаточной для принятия решения о возбуждении уголовного дела, получение предметов и документов в порядке ст. 109 УПК или на основании других нормативных актов (того же Закона РСФСР «О милиции») становится неправомерным и протокол такого изъятия будет уже недопустимым доказательством.
На этом основании нельзя признать правильным оформление изъятия веще-генных доказательств по делу, рассмотренному в одном из сборников «Следственной практики». В ходе следствия было установлено, что часть похищенного обвиняемыми имущества находится у их родственников и знакомых, не осведомлённых о происхождении вещей. Поскольку эти лица, узнав, что имущество приобретено преступным путём, выдали его следствию добровольно, его передача оформлялась протоколами добровольной выдачи. Такое произвольное наименование выемки по уголовному делу представляется неверным.
Нередко высказываются предложения о расширении перечня следственных действий, допускаемых до возбуждения уголовного дела. Например, Л.М. Карнеева предлагала разрешить проведение до возбуждения уголовного дела судебно-медицинских и автотехнических экспертиз, П.Ф. Пашкевич и В.Н. Махов - освидетельствование лиц, обратившихся с заявлениями о причинении телесных повреждений, изнасилований.
Некоторые авторы в порядке исключения и ввиду неотложности даже допускали возможность производства отдельных следственных действий (производство обысков, экспертиз, допрос свидетеля или потерпевшего, находящегося в опасном для жизни состоянии) до возбуждения дела. На практике это происходит, по некоторым данным, при проверке почти каждого пятого заявления и сообщения о преступлении4. Представляется, что прямое нарушение закона нельзя оправдать ничем и такие следственные действия должны быть признаны недопустимыми.
В то же время и при действующем законодательстве эта проблема решается без ущерба для получения и закрепления доказательств. На практике в сомнительных случаях, когда оснований для возбуждения уголовного дела пока недостаточно, назначается не экспертиза, а, на основании п. 2 ст. 109 УПК, исследование (трупа) или освидетельствование (живого лица), поручаемое по возможности тому же эксперту, который будет впоследствии в случае возбуждения уголовного дела проводить экспертизу. При этом нужно ответственно подходить к составлению направления, поставив все необходимые вопросы, предупредить специалиста о возможности последующего проведения экспертизы. Можно привести следующий пример Грязное обратился в прокуратуру с заявлением о том, что его избил работник милиции В ходе освидетельствования на теле того гражданина действительно были обнаружены повреждения, однако совокупность материалов, полученных в ходе проверки, вроде бы не давала оснований к возбуждению уголовного дела, и в этом было отказано Однако рез восемь месяцев прокурор округа отменил постановление об отказе и возбудил уголовное дело В ходе следствия проводилась судебно-медицинская экспертиза, основанная на акте освидетельствования, никаких нареканий она не вызвала, по делу был постановлен обвинительный приговор. Таким образом, никакой утери данных не произошло.
Имеют место случаи, когда следователи не придают значения тому» что судебно-медицинское исследование проведено до возбуждения уголовного дела и рассматривают поступившие акты наравне с заключением эксперта. Стоит присоединиться к мнению С.А. Шейфера, негативно оценивающего подобную практику, отметив существенную разницу между этими актами. Кроме того, не следует забывать о содержащемся в ст. 79 УПК перечне случаев обязательного производства экспертизы.
Процессуальная природа освидетельствования или исследования, проводимых в рамках стадии возбуждения уголовного дела, С. Бажановым определена как неясная. А.С. Шаталов утверждает, что составленные до возбуждения уголовного дела документы, фиксирующие результаты предварительного исследования, «не являются процессуальными, а содержащиеся в них сведения - доказательствами», схожего взгляда придерживается и Б.А. Комлев. С точки зрения А.П. Рыжакова, поскольку законодатель не предусмотрел назначения исследования в рамках стадии возбуждения уголовного дела, в случае, если оно проводится по инициативе следователя, его результаты могут быть признаны недопустимым доказательством как полученные с нарушением требований УПК5. Думается, акты таких исследований вполне можно отнести к материалам, истребуемым в порядке ст. 109 УПК. Ведь закон не требует, чтобы эти материалы на момент проверки имелись в готовом виде, нередки случаи, когда для их подготовки требуется проведение расчётов, исследований с применением специальных познаний. Об этом говорит и комментарий к УПК, и многие юристы.
Противники допуска результатов предварительных исследований в качестве доказательств иногда ссылаются на п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 года № 1 «О судебной экспертизе по уголовным делам», где указано, что имеющиеся в деле акты либо справки о результатах ведомственного исследования какого-либо обстоятельства, хотя бы и полученные по запросу органов следствия или суда, не могут рассматриваться как заключение эксперта и служить основанием к отказу в проведении экспертизы. Это положение иногда трактуется как запрет на использование в доказывании любой формы специальных познаний, кроме экспертизы. Представляется, что эта позиция неверна и Верховный Суд желал лишь ориентировать судебную практику на то, что если он в процессе исследования обстоятельств дела придёт к выводу о назначении экспертизы, он вправе это сделать даже при наличии в материалах дела любых актов иного исследования.
В литературе справедливо замечено, что «исследования, независимо от того, проводятся ли они как предварительные, т.е. до возбуждения уголовного дела, или после назначения экспертизы, приводят к одинаковым результатам (когда исследуется один и тот же объект)». Это положение отразилось в Инструкции о производстве судебно-медицинской экспертизы, утверждённой приказом Минздрава РФ № 131 от 22.04.98, п. 7 которой наравне с экспертизой предусматривает и проведение по поручению следователя судебно-медицинских исследований (обследований) с целью выявления признаков, служащих основанием для возбуждения уголовного дела. Из другой области можно привести пример производства ревизии, которая может явиться основанием для возбуждения уголовного дела, а может и быть проведена в ходе расследования на основании ст. 70 УПК. В специальной литературе никогда не отмечались различия в оценке полученных результатов в каждом из этих случаях. Поэтому ущерба для доказательственного процесса нет, как нет и оснований для противопоставления акта исследования в ранге «иного документа» заключению эксперта. Однако, по сложившейся практике, при наличии документа, содержащего результаты исследования, экспертиза назначается, по некоторым данным, в 99,5% случаев, причём её проведение поручается тому же лицу и приводит к аналогичным результатам.
А.П. Рыжаков тоже не возражает против признания акта исследования и даже экспертизы доказательством в ранге «иного документа». Однако он делает это лишь при условии, что исследование было назначено не следователем, а он лишь истребовал её результаты. Но ведь медику или другому специалисту, проводящему исследование, в принципе безразлично, по чьей инициативе он это делает, он лишь выполняет свою работу, суть которой остаётся неизменной и приведёт в итоге к тому же результату. С другой стороны, трудно предположить, как, по мнению А.П. Рыжакова обязан поступить следователь, отобравший, например, объяснение у гражданина о причинении тому телесных повреждений, и желающий проверить наличие этих самых повреждений. Не имея возможности самостоятельно направить лицо на исследование, он, вероятно, должен кого-то попросить об этом. Таким образом, противопоставление актов исследования, назначенных различными субъектами, является, на наш взгляд, искусственным.
Изложенное можно подкрепить и таким примером: При проведении судебно-медицинских экспертиз по документам (в частности, по актам освидетельствования лиц, проведённым до возбуждения уголовного дела) обычной практикой сотрудников Бюро судебно-медицинской экспертизы Белгородской области является фактическое отсутствие в заключении исследовательской части экспертизы. Вместо неё в соответствующем месте находится ссылка на акт освидетельствования лица («Исследовательская часть: смотри акт судебно-медицинского освидетельствования № 197 от 19 февраля 1998 года, после чего сразу же следуют выводы Эксперт не видит необходимости дословно переписывать объёмные тексты, он может дать заключение и без этого И поскольку как суды первой инстанции, так и Белгородский областной суд не высказывают возражений против такого положения дел, можно признать, что акт освидетельствования, полученный до возбуждения уголовного дела, выступает в роли доказательственного документа - в его отсутствие выводы эксперта будут выглядеть безосновательными.
Для разрешения данной проблемы следовало бы изменить текст ст 109 УПК, изложив её в такой редакции «По поступившим заявлениям и сообщениям могут быть истребованы необходимые материалы, получены объяснения и проведены исследования, однако без производства следственных действий, предусмотренных настоящим Кодексом».
Другой, хотя и сходной, формой получения специальных сведений в стадии возбуждения уголовного дела (которая, впрочем, применяется и в ходе предварительного следствия) является получение следователем справки эксперта - как должностного лица, а не как субъекта уголовно-процессуальной деятельности, которому поручено проведение экспертизы. Е.И. Зуев отмечал, что это мероприятие обусловлено прежде всего наличием в криминалистических подразделениях специализированных картотек и коллекций следов пальцев рук с мест преступлений по нераскрытым делам; дактилоскопических карт на лиц, представляющих оперативный интерес; поддельных документов; фальшивых денег; коллекций пуль и гильз с мест происшествий и т.д.. После получения материалов, изъятых с места происшествия или добытых иным путём, вместе с запросом лица, производящего следствие, специалист в пределах своих познаний проводит проверку, в результате которой может быть установлено, например, что представленные следы рук были обнаружены и в другом месте происшествия, что такие же фальшивые деньги появлялись в другом районе, или наоборот - что лицо, чьи отпечатки пальцев проверялись, по учётам не проходит.
Если в ходе проверки будет получен отрицательный результат, справка явится вполне достаточным источником информации. В противном же случае после возбуждения уголовного дела при наличии возможности к этому полученные данные могут быть зафиксированы путём назначения соответствующей экспертизы. Однако проведение такой экспертизы обязательным считать нельзя, поскольку закон устанавливает равенство всех источников доказательств.
Так, по делам, связанным с наркотиками, необходимым основанием для установления факта преступления является предварительное исследование специалистом изъятого наркотического вещества, определяющее его свойства, наименование и вес. Эта справка является в соответствии со ст. 88 УПК документом, составленным по поручению органа дознания, и будет иметь доказательственное значение только тогда, когда в ней имеются соответствующие реквизиты и сведения о том, каким образом она передана следствию (что не противоречит требованиям ст. 69 УПК). При этом недопустимо, когда следователи ссылаются на «выводы криминалистической экспертизы» или на «заключение эксперта-криминалиста», имя в виду справку специалиста.
Впоследствии справка специалиста может являться материалом, представленным соответствующему эксперту. С целью соблюдения требований ч. 2 ст. 109 УПК в ней должны отсутствовать исследовательские данные и другие элементы, присущие экспертизе (ст. ст. 187-191 УПК).
Немаловажно также то обстоятельство, что специалисты при исследовании изъятого у подозреваемого лица вещества, ранее опечатанного с участием понятых, нарушают его упаковку, при необходимости преобразуют внешние и внутренние свойства, не всегда отмечая в справке уменьшение массы. Это влечёт расхождения между описанием изъятых вещественных доказательств в протоколе осмотра или личного обыска и в заключении эксперта, что даёт основания для сомнений в достоверности заключения.
Поэтому в случае проведения исследования надлежит, во-первых, непременно приобщить полученную справку к материалам уголовного дела, во-вторых, обязать специалиста отразить в ней факт изменения объёма и других свойств исследованного объекта, а также указать, в каком виде он поступил на исследование и в каком виде возвращён следователю. При необходимости специалисты могут давать свидетельские показания по существу проведённого ими исследования.
В то же время нельзя признать обоснованным приравнивание к заключению экспертизы письменных консультаций специалистов, в которых они дают ответы на поставленные следователем вопросы, что встречается на практике. Критерием выбора формы истребования специальных сведений, на наш взгляд, должна быть необходимость проведения исследований предметов и обстоятельств. То есть в тех случаях, когда требуются научные, технические и иные подобные исследования, единственным правомерным способом закрепления их результатов является назначение экспертизы. Если же получение необходимой информации может быть достигнуто путём обычного сравнения, просмотра имеющихся картотек и т.п., то для её фиксации достаточным представляется составление справки эксперта или специалиста.
Но и совершенно неубедительным выглядит утверждение, что справка эксперта не имеет никакого значения и даже задержание или предъявление обвинения, совершённые с учётом содержащихся в ней данных, являются незаконными. Хотелось бы вновь напомнить, что ст. 69 УПК предусматривает такой вид доказательств, как «иные документы». Поскольку законодатель не счёл необходимым привести хотя бы приблизительный перечень документов, раскрывающий это понятие, в интересах всестороннего и полного расследования дела следует рассматривать его максимально широко, что и происходит на практике. В качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в самой произвольной форме и подчас довольно сомнительного содержания. На этом фоне решительное противодействие включению в совокупность доказательств официальных документов, содержащих исключительно информацию, подлежащую выяснению в ходе следствия, составленных по инициативе следователя, пусть иногда и в ходе доследственной проверки, выглядит по меньшей мере непонятным.
Стоит и предостеречь от небрежного отношения к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела. К чему это иногда приводит, наглядно показывает следующий пример. Уголовное дело по ст. 222 ч. 1, ст. 223 ч. 1 УК РФ в отношении Яцуценко было возбуждено после обыска у другого лица, где было обнаружено принадлежащее Яцуценко оружие и боеприпасы. Соответственно основным доказательством по делу свилась копия протокола обыска. Районный суд оправдал обвиняемого, указав, что имеющаяся в деле копия протокола обыска не заверена, не указана дата изготовления копии, в протоколе нет данных о замечаниях присутствующих лиц, об упаковке и опечатывании изъятых объектов. Областной суд, оставив оправдательный приговор без изменения, дополнительно отметил, что к делу следовало приобщить копии постановления о производстве обыска и уведомления прокурора. Невыполнение этих требований позволило признать недопустимым не только сам протокол обыска, но и заключения баллистических экспертиз в отношении изъятых в ходе этого следственного действия вещественных доказательств.
В качестве резюме можно сказать, что вопрос о доказательственном значении информации, полученной до возбуждения уголовного дела, должен быть объективно рассмотрен по каждому делу, поскольку он может оказаться решающим для установления истины по делу. Действующее законодательство никоим образом не препятствует введению в уголовный процесс (разумеется, после надлежащей проверки) и объяснений, и актов судебно-медицинского исследования, и иных материалов. Поэтому встречающуюся практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы заведомо признаются недопустимыми, следует признать противоречащей как требованиям закона, так и целям уголовного процесса.
Большой интерес в предмете доказывания приобрело понятие предела доказывания. При производстве по уголовному делу в зависимости от тех или иных обстоятельств возникают ситуации, свидетельствующие о доказывании наличия не всего спектра обстоятельств, входящих в предмет доказывания по уголовному делу, а только той его части, на основании которых правоприменительный орган мог принять то или иное процессуальное решение.
В частности, при возбуждении уголовного дела не требуется доказать виновность лица в совершении преступления, достаточно установить основания и поводы для вынесения постановления для возбуждения уголовного дела. В случае применения меры пресечения в виде заключения под стражу, обстоятельствами, входящими в предмет доказывания для вынесения постановления об избрании в отношении обвиняемого (подозреваемого) меры пресечения в виде заключения под стражу, необходимо установить материальные основания, которые свидетельствуют о том, что обвиняемый (подозреваемый) совершил преступление, за которое возможно наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет, а также иные основания, предусмотренные ст. 97 УПК. Во всех этих случаях существуют определенные границы, которые влияют на возможность принятия того или иного процессуального решения.
По своей правовой сущности предел доказывания по уголовным делам рассматривается как граница определенного круга обстоятельств, которые необходимо установить для принятия соответствующего процессуального решения. В частности, при наличии 20 очевидцев совершенного убийства, для доказанности данного события достаточно привлечь в качестве свидетелей и двух очевидцев преступления для дачи ими показаний. Безусловно, решение об определении достаточности в данном примере принимает дознаватель, следователь, суд, ведущие производство по уголовному делу. Но они должны соответствовать реальной сущности, которой определяют доказанность данного события.
Если, к примеру, мы привлечем в качестве свидетелей двух очевидцев убийства, один из которых страдает близорукостью, а расстояние, где они видели убийцу, составляет более 20 м, то в полной мере мы не можем считать, что показания двух свидетелей в данном случае достаточны для утверждения о доказанности данного события. Кроме того, необходимо ли в данном примере кроме допроса свидетелей произвести следственный эксперимент для утверждения, что оба свидетеля видели данного человека, который совершил убийство. Как видно, пределу доказывания соответствует фактор достаточности. В связи с тем, что современный уголовный процесс основывает свою деятельность на свободной оценке доказательств (ст. 17 УПК), то определение достаточности, как фактора, составляющего предел доказывания, зависит от судьи, присяжных заседателей, прокурора, следователя, дознавателя для формирования у них внутреннего убеждения. Кроме того, достаточность, как фактор предела доказывания, влияет и на оценку доказательств (ст. 88 УПК), которая удовлетворяет условию о необходимости принятия того или иного процессуального решения по уголовному делу. Данное положение свидетельствует о том, что проверяется полнота собранных по уголовному делу доказательств. В случае если на основании имеющихся доказательств нельзя установить те обстоятельства, которые входят в предмет доказывания, необходимо исследовать дополнительные доказательства.
Таким образом, под пределом доказывания понимают определенные границы обстоятельств, входящих в предмет доказывания, которые определяют достаточность для принятия того или иного процессуального решения по уголовному делу соответствующими участниками уголовного судопроизводства.
В зависимости от досудебной и судебной части уголовного судопроизводства пределы доказывания могут не совпадать. В первую очередь не совпадение пределов доказывания на досудебной и судебной части связано с различными задачами, которые решают участники уголовного судопроизводства. Так, на досудебной части уголовного судопроизводства предел доказывания связан с разработкой различных версий и правильным определением объема доказательственной информации, которая необходима для установления какого-либо обстоятельства. Кроме того, при производстве предварительного расследования устанавливаются обстоятельства, которые не имеют значения для уголовного дела и не были включены в обвинительное заключение или обвинительный акт. На стадии судебного разбирательства по уголовному делу пределы доказывания в основном связаны с пределами доказывания, которые были на досудебной части уголовного судопроизводства. Однако в зависимости от ходатайства сторон, иных обстоятельств (инициатива самого суда и т.д.), которые связаны с собиранием и проверкой новых доказательств, выяснением новых обстоятельств, признанием имеющихся доказательств недопустимыми и т.д., пределы доказывания могут быть шире, чем на предварительном расследовании.
Большое значение правильного определения предела доказывания в первую очередь связано с процессуальной экономией при производстве по уголовному делу, а также существенным образом влияет на производительную затрату сил участников уголовного судопроизводства, на процессуальные сроки при производстве по уголовным делам и т.д.
В процессе организации проверки в стадии возбуждения уголовного дела следует обратить особое внимание на процессуальное оформление каждого проверочного действия дознавателя или следователя. При этом не следует забывать, что, несмотря на то, что бремя доказывания факта виновности того или иного лица в совершении преступления на стадии возбуждения уголовного дела не лежит на следователе либо дознавателе, именно в этой стадии наиболее важен момент сбора фактических данных, имеющих значение для дела и их закрепление. Важность данного момента определяется еще и тем фактором, что зачастую наличие доказательственной базы ставится в прямую зависимость от следов преступления.
Процедура доказывания начинается с собирания информации о фактах и представляет собой производство субъектами уголовно-процессуального доказывания действий, направленных на обнаружение, рассмотрение и сохранение информации, имеющей значение для правильного разрешения уголовного дела, включая действия подготовительного и обеспечительного характера. Обнаружение информации о фактах предполагает отыскание различного вида доказательств и получение от него этих данных. Именно в ходе собирания доказательств следователь, дознаватель, в том числе и на стадии возбуждения дела, получают возможность для непосредственного (например, при проведении осмотра места происшествия) и опосредованного (при допросе свидетелей) познания обстоятельств и фактов, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела и формирования в сознании лиц, осуществляющих уголовно-процессуальное доказывание образов и представлений о них.
При рассмотрении данной темы вопроса следует уделить особое внимание особенностям получения информации о фактах в такой стадии уголовного процесса, как возбуждение уголовного дела.. Как показывает современная практика выявления преступлений средств, предусмотренных УПК, явно недостаточно для выполнения задач стадии возбуждения уголовного дела.
В связи с принятием ряда законов, в частности, Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» создалась ситуация, когда средства осуществления процессуальной деятельности по проверке сообщений и заявлений о преступлениях и по собиранию доказательств регулируются различными законами. Для выхода из тупика необходима более четко регламентировать в уголовно-процессуальном законе проверочные действия при возбуждении уголовного дела. Вместе с тем, должен быть расширен перечень средств проверки заявлений и сообщений о преступлениях. например, иными познавательными процессуальными способами.
На первый взгляд, в УПК РФ не содержится упоминания о результатах административной, оперативно-розыскной и проверочной деятельности проведенной органами дознания до возбуждения уголовного дела. Однако, органы дознания обязаны принимать все необходимые меры для выявления или пресечения преступлений. В число таких мер, безусловно, входят административная, проверочная и оперативно-розыскная деятельность органов дознания. В результате проведения таковых мероприятий органы дознания очень часто получают фактические данные о наличие или отсутствии общественной опасности в действиях лиц, а значит эти результаты, закрепленные в установленном законом порядке, должны расцениваться судом в качестве доказательств. Кроме того, ст. 143 УПК РФ предусматривает возможность подачи рапорта, который расценивается не иначе, как повод к возбуждению уголовного дела. При этом источники информации, изложенной в рапорте, могут быть различные.
Кроме того, в ст. 11 Закона “Об оперативно-розыскной деятельности” содержатся положения, согласно которым результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, а также использоваться в качестве доказывания по уголовным делам в форме предусмотренной уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации.
Таким образом, несмотря на то, что уголовно-процессуальный закон не содержит прямого указания на результаты административной, оперативно-розыскной и проверочной деятельности как на доказательства, использование таковых в качестве средств доказывания не противоречит действующему законодательству. Тем не менее, необходимо обратить особое внимание, что для использования в дальнейшем доказательств, полученных до возбуждения уголовного дела, необходимо их закрепление в форме предусмотренной уголовно-процессуальным законом. Именно это условие является причиной возникновения многих проблем при использовании вышеуказанных доказательств.
Практика показывает, что достаточно часто юристы отказываются принимать в качестве доказательств объяснения очевидцев, полученные в соответствии УПК, в процессе проверки заявлений о преступлениях. В качестве аргумента используется тот факт, что «при получении объяснений очевидцы не предупреждаются об уголовной ответственности. Следовательно, объяснения не являются показаниями свидетелей, а значит должны быть отклонены как документы полученные непроцессуальным путем». Объяснения очевидцев действительно нельзя расценивать как показания свидетелей и потерпевших. Однако это можно рассматривать как «иные документы», использование которых в качестве доказательств предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством.
Закон не расшифровывает, какие именно документы подразумеваются под «иными», не устанавливает в отличие от всех других доказательств какой-либо определенный порядок их получения. Важно лишь, что они должны быть получены законным путем и уполномоченным на это органом.
Точно так же представляется возможным использование в качестве доказательств протокола изъятия вещей и документов, составленного в процессе проверки административного правонарушения, рапорта сотрудника милиции, зафиксировавшего факт изъятия оружия или наркотиков в соответствии с Законом о милиции, или акта обследования транспортного средства, составленного оперативным работником на основании Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», в процессе которого изъяты предметы, выведенные из гражданского оборота, которые не идентичны протоколам выемки, обыска или осмотра места происшествия, составляемым в процессе дознания или предварительного следствия. Однако после проведения проверки этих материалов в ходе следствия представляется возможным их использование в числе доказательств как «иных» документов. Такая позиция полностью соответствует и требованиям п. 2 ст. 50 Конституции РФ, которая признает недопустимыми лишь те доказательства, которые получены с нарушением федерального закона. В обоснование отказа в приеме перечисленных выше документов в качестве доказательств судьи иногда ссылаются на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» и от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре», где признаны недопустимыми доказательства, при собирании которых были нарушены права человека и гражданина или установленный УПК порядок, а также, если собирание доказательств осуществлено органом, не уполномоченным на соответствующие действия, либо эти действия не предусмотрены УПК. Поэтому результаты оперативно-розыскной, административной и проверочной деятельности, которые регулируются не УПК, а специальными законами, не могут использоваться в уголовном судопроизводстве.
Между тем, как отмечалось, оперативно-розыскная, проверочная и административная деятельность органов милиции и других органов дознания предусмотрена не только специальными законами, но и ст. ст. 140-145 УПК РФ, а потому доказательства, собранные в процессе этой деятельности, после надлежащей процессуальной проверки и оценки могут быть использованы в качестве доказательств по уголовным делам.
Для решения указанных выше проблем представляется необходимым внесение в новый УПК более четко определенного перечня фактических данных, которые могут использоваться в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве, учитывая не только нормы уголовно-процессуального законодательства, но и нормы специальных законов, регулирующих деятельность правоохранительных органов.
БУСЕЛ С.А.,
старший уполномоченный по особо важным делам отдела
административных расследований Калининградской областной
таможни, аспирант кафедры уголовного процесса, криминалистики
и правовой информатики юридического факультета БФУ им. И. Канта
ДОКАЗЫВАНИЕ В СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
Согласно легальному определению, дан-
ному в ч.2 ст.140 УПК РФ, основанием к воз-
буждению уголовного дела является нали-
чие достаточных данных, указывающих на
признаки преступления. Из приведенного
законодательного определения основания
к возбуждению уголовного дела следует,
что, во-первых, данные, полученные лицом,
уполномоченным решить вопрос о возбуж-
дении уголовного дела, должны указывать
на признаки преступления и, во-вторых, этих
данных должно быть достаточно для приня-
тия процессуального решения. Указанные
обстоятельства и составляют предмет до-
казывания (разбирательства) на стадии воз-
буждения уголовного дела. Известную про-
блему представляет собой решение вопроса
о том, осуществляется ли доказывание в
стадии возбуждения уголовного дела.
Доказывание в самом общем виде
можно определить как урегулированную за-
коном деятельность по установлению и обо-
снованию обстоятельств уголовного дела,
на основе которых может быть разрешен во-
прос об уголовной ответственности .
Рассмотрим подробнее аргументы,
приводимые в обоснование того, что дея-
тельность в стадии возбуждения уголовного
дела не является доказыванием.
Основным аргументом того, что на
стадии возбуждения уголовного дела не
осуществляется доказывание, является вы-
вод о том, что закон говорит о доказывании
в рамках возбужденного уголовного дела . Приводится норма, предусмотрен-
ная ч.1 ст.73 УПК РФ, в которой дан пере-
чень обстоятельств, имеющих значение для
правильного разрешения уголовного дела,
указывается на то, что они подлежат дока-
зыванию при производстве по уголовному
делу. Указанное положение воспроизводит-
ся в норме, определяющей доказательства
по уголовному делу (ч.1 ст.74 УПК РФ). Осо-
бо отмечается, что в соответствии со ст.74
УПК РФ ни данные (ч.2 ст.140 УПК РФ), ни
сведения сами по себе доказательствами по
уголовному делу не являются. Авторы учеб-
ника «Уголовный процесс» под ред. К.Ф. Гу-
ценко отмечают, что «... в нем говорится не о
доказательствах, а о «наличии достаточных
данных». Тем самым подчеркивается, что
«в момент принятия решения о возбужде-
нии уголовного дела, как правило, еще нет и
быть не может в полном объеме того, что по
закону считается уголовно-процессуальны-
ми доказательствами» .
Следует отметить, что в ч.1 ст.74 УПК
РФ говорится о том, что доказательствами
по уголовному делу являются любые сведе-
ния, на основе которых суд, прокурор, сле-
дователь, дознаватель в порядке, опреде-
ленном УПК РФ, устанавливает наличие или
отсутствие обстоятельств, подлежащих до-
казыванию при производстве по уголовному
делу, а также иных обстоятельств, имеющих
значение для уголовного дела.
Акцент в приведенной законодатель-
ной дефиниции (ч.1 ст.74 УПК РФ), сделан-
ный В.И. Зажицким, К.Ф. Гуценко, Р.В. Ко-
стенко, не единственно возможный. Логично
предположить, что фраза в ч.1 ст.74 УПК
РФ «подлежащих доказыванию при произ-
водстве по уголовному делу» не означает,
что доказывание возможно только в рамках
производства по возбужденному уголовному
делу, а лишь особо указывает на необходи-
мость установления данных обстоятельств
именно в ходе производства по уголовному
делу как наиболее гарантированной проце-
дуры установления истины, что, однако, не
исключает возможности доказывания этих
же обстоятельств и в стадии возбуждения
уголовного дела.
Разница в терминологии (ст.74 и
ст.140 УПК РФ) во многом обусловлена не
принципиальным различием предмета до-
казывания в указанных стадиях уголовного
процесса, а пределами доказывания, то есть
степенью знания субъекта доказывания об
обстоятельствах, имеющих значение для
принятия соответствующего процессуально-
го решения, иными словами, это «границы
доказательственной деятельности» в стадии
уголовного судопроизводства . Ука-
занные «границы» определяют как круг об-
стоятельств, подлежащих доказыванию, так
и степень точности знаний о них. С учетом
особенности стадии возбуждения уголов-
ного дела (средств доказывания и сроков,
которые весьма ограничены) установление
всех признаков преступления (как и призна-
ков состава преступления) невозможно. В
самом общем виде можно утверждать, что
на стадии возбуждения уголовного дела не-
обходимо установить признаки преступле-
ния, относящиеся к объекту и объективной
стороне (то есть признаки «запрещенности
уголовным законом» и «общественной опас-
ности»). Эти признаки указывают на событие
преступления, причем в первой процессу-
альной стадии часть признаков может быть
установлена и с вероятностью. В последу-
ющих стадиях процесса должно быть уста-
новлено достаточное количество признаков,
указывающих на событие преступления (и
другие составляющие «главного факта») с
достоверностью. То есть для принятия про-
цессуального решения на стадии возбужде-
ния уголовного дела достаточен минималь-
ный набор таких данных, иными словами,
пределы доказывания на первой процессу-
альной стадии минимальны.
Кроме того, согласно ст.86 УПК РФ
собирание доказательств осуществляется в
ходе уголовного судопроизводства дознава-
телем, следователем, прокурором и судом
путем производства следственных и иных
процессуальных действий, предусмотрен-
ных УПК РФ. Собирание доказательств - это
одна из составляющих доказывания наравне
с проверкой и оценкой доказательств (ст.85
УПК РФ). Из приведенной нормы следует
два вывода. Во-первых, собирание доказа-
тельств осуществляется в ходе уголовного
судопроизводства, одной из стадий которо-
го является стадия возбуждения уголовного
дела. Во-вторых, собирание доказательств
(доказывание) возможно не только посред-
ством осуществления следственных дей-
ствий, но иных процессуальных действий, то
есть предусмотренных УПК РФ. Например,
ч.1 ст.144 УПК РФ предусмотрена возмож-
ность при проверке сообщения о преступле-
нии производить документальные проверки,
ревизии, исследование документов, пред-
метов, трупов, привлекать специалистов. В
ч.4 ст.21 УПК РФ говорится о требованиях,
поручениях и запросах дознавателя, органа
дознания, следователя, руководителя след-
ственного органа, прокурора и суда, обяза-
тельных для исполнения адресатами.
Особо следует отметить норму, пред-
усмотренную ст.24 УПК РФ, где перечисле-
ны основания, исключающие производство
по уголовному делу. В ст.24 УПК РФ одина-
ковое значение придается перечисленным
основаниям как при прекращении уголов-
ного дела, так и при отказе в возбуждении
уголовного дела. То есть на стадии предва-
рительной проверки необходимо оценить по-
лученные данные по всем правилам оценки
доказательств для принятия обоснованного
процессуального решения (отказ в возбуж-
дении уголовного дела).
В качестве существенного аргумен-
та в пользу того, что доказывание в стадии
возбуждения уголовного дела невозможно,
приводится положение о том, что из закона
вытекает запрет производить следственные
действия до возбуждения уголовного дела,
за исключением осмотра места происше-
ствия (ч.2 ст.176 УПК РФ) и освидетельство-
вания (ч.1 ст.179 УПК РФ) .
Однако данное исключение указывает
как раз на возможность получения доказа-
тельств до возбуждения уголовного дела.
Кроме того, запрет на производство след-
ственных действий в стадии возбуждения
уголовного дела, по-видимому, направлен на
недопустимость необоснованного ограниче-
ния законных прав и интересов лиц, в связи
с проводимой проверкой, и, как следствие, -
на ограничение необоснованного принужде-
ния, которым сопровождается осуществле-
ние следственных действий. Возможность
осуществления в стадии возбуждения уго-
ловного дела осмотра места происшествия
(ч.2 ст.176 УПК РФ) и освидетельствования
(ч.1 ст.179 УПК РФ) как следственных дей-
ствии, связанных с минимальным принужде-
нием, как раз свидетельствует не о запрете
осуществления следственных действий в
принципе, а связано с ограничением принуж-
дения. Соответственно протоколы указан-
ных следственных действий будут являться
доказательствами, что недвусмысленно ука-
зывает на возможность доказывания в ста-
дии возбуждения уголовного дела. Следует
отметить, что норма, предусмотренная ч.1
ст.179 УПК РФ о проведении освидетель-
ствования до возбуждения уголовного дела,
ограничена в действии необходимостью на-
личия статуса освидетельствуемых лиц, ко-
торый они приобретают с момента возбуж-
дения уголовного дела.
Следующим аргументом того, что в
стадии возбуждения уголовного дела до-
казывание не осуществляется, приводятся
основные характеристики доказывания по
уголовному делу с утверждением того, что
они несвойственны познавательной дея-
тельности, направленной на обнаружение
признаков преступления. Так, доказывание
осуществляется властными участниками
уголовного процесса; урегулировано нор-
мами доказательственного права; состоит
в собирании, проверке и оценке доказа-
тельств; имеет своей целью достоверное
установление обстоятельств, имеющих зна-
чение для правильного разрешения уголов-
ного дела .
Однако при системном анализе норм
УПК РФ напрашивается иной вывод. Так,
властными участниками уголовного про-
цесса осуществляется деятельность по при-
ему, проверке и разрешению сообщений и
заявлений о преступлении (ст.144 УПК РФ).
Деятельность по проверке сообщений и за-
явлений о преступлении является, по сути,
процессуальной, так как урегулирована,
пусть в самом общем виде, нормами УПК
РФ и на правила познания в уголовном про-
цессе (доказательства оцениваются с точки
зрения относимости, допустимости и досто-
верности в совокупности, достаточной для
принятия процессуального решения - ст.88
УПК РФ) объективно распространяются и
на правила оценки собранных данных при
решении вопроса о возбуждении уголовно-
го дела. Деятельность при проведении про-
верки до возбуждения уголовного дела так
же стоит в собирании, проверке, оценке дан-
ных. При проведении предварительной про-
верки также необходимо достоверно (часть
обстоятельств может быть установлена и с
вероятностью, а часть вовсе не установле-
на) установить необходимые для принятия
решения обстоятельства, хотя их «набор»
гораздо меньше (но это обосновано, так как
каждая стадия уголовного процесса призва-
на решать «свои» задачи).
Автор настоящей работы придержи-
вается точки зрения, согласно которой на
стадии возбуждения уголовного дела осу-
ществляется именно доказывание. Так как
в процессе возбуждения уголовного дела
происходит установление достаточности
данных, свидетельствующих о признаках
преступления, то, несомненно, это про-
цесс познания, а доказывание - это фор-
ма познания в уголовном процессе . Бесспорными
аргументами существования доказывания
в стадии возбуждения уголовного дела яв-
ляются следующие факторы: 1) процесс
познания урегулирован нормами права,
содержащимися в статьях УПК РФ, то есть
деятельность носит процессуальный харак-
тер и облечена в процессуальную форму;
2) удостоверительная сторона познания
(фиксация результатов, обеспечивающая
коммуникативность, переход знания от
субъекта к субъекту, а не ограниченность
познающим субъектом), 3) обстоятельства,
подлежащие установлению, схожи как на
стадии возбуждения уголовного дела, так
и на последующих стадиях процесса (на-
пример, событие преступления), разница
лишь в пределах доказывания; 4) субъ-
екты доказывания (орган дознания, до-
знаватель, руководитель следственного
органа, следователь, прокурор ст.21, ч.1
ст.146 УПК РФ); 5) средства доказывания
(ст.ст. 21, 144, 176 УПК РФ); 6) итоговые
процессуальные решения для данной ста-
дии - постановление о возбуждении уго-
ловного дела, постановление об отказе в
возбуждении уголовного дела; о переда-
че сообщения по подследственности (ч.1
ст.145 УПК РФ) .
Библиографический список:
1. Белкин Р.С., Винберг А.И. Криминалистика и доказывание (методологические проблемы). М., 1969. См. по Яшин В.Н., Победкин А.В. Возбуждение уголовного дела. Теория, практика, перспективы: Учеб. пособие для вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА. Закон и право. 2002.
2. Зажицкий В.И. Соотношение доказывания в уголовном процессе и познания, осуществляемого в стадии возбуждения уголовного дела // Российская юстиция. 2010. №7. // Правовая
система «Консультант Плюс».
3. Костенко Р.В. Возможность осуществления доказывания на стадии возбуждения уголовного дела // Уголовное судопроизводство. 2006. №1.
4. Смирнов А.В. Уголовный процесс: учебник. 4-е изд., перераб. и доп. М.: КНОРУС, 2008.
5. Уголовный процесс: Учебник / Под ред. К.Ф. Гуценко. М.: Изд. Моск. ун-та, 2005.
6. Яшин В.Н., Победкин А.В Возбуждение уголовного дела. Теория, практика, перспективы: Учеб. пособие для вузов. М.: ЮНИТИ-ДАНА. Закон и право. 2002.
Загрузка...
