Давно не было у киевских властей столь значимых поводов для торжества. Во-первых, большинством голосов Третий комитет Генассамблеи ООН принял резолюцию, согласно которой Крым признан оккупированной Россией территорией. Во-вторых, Международный уголовный суд в Гааге осудил действия РФ и признал их равнозначными вооруженному вторжению, в связи с чем Москва отказалась от ратификации Римского статута. Оба эти события Пётр Порошенко характеризовал как крупные дипломатические победы. На слух они и в самом деле звучат весомо. Каков же их смысл и реальное значение?
Что такое МУС?
Мысли о создании судебного органа, уполномоченного устанавливать виновных в случаях тяжких преступлений против человечности (геноцида, ведения агрессивных войн и пр.), возникла ещё в 50-х годах XX столетия, но к концу века надобность в нём стала наиболее насущной. Страшные события в Руанде и Югославии требовали справедливого возмездия, и учреждение Международного уголовного суда стало ответом на них. В 2008 году Россия изъявила желание присоединиться к Римскому статуту, на основе которого действует МУС и представители страны даже подписали его, но ратификация Госдумой до сих пор не произошла. Главной причиной задержки стала необъективность решений, касавшихся военных преступлений, совершённых во время югославского конфликта и однобокое рассмотрение уголовных дел. Иными словами, виновными чаще всего признавались руководители Сербии и бывшей СФРЮ, а пострадавшими - боснийские мусульмане, хорваты и прочие их противники, сами производившие этнические чистки самыми зверскими методами. Без ратификации Римского статута страна не считается попадающей под юрисдикцию Международного уголовного суда в Гааге. От неё сегодня окончательно решено отказаться.
Неясность определений
Любой суд действует на основе конкретного чётко установленного юридического документа. Например, в каждой стране есть Уголовный кодекс, в котором даны определения всем видам преступлений и меры наказания за каждое из них. Так как МУС, де-факто действующий с 2003 года, подобным правовым обобщающим актом до сих пор не располагает, то решения его основываются на субъективных оценках членов трибунала. И сегодня не дано определение понятиям «агрессия» или «преступление против человечности», а вместе с тем именно по этим статьям специализируется суд. Некоторого прогресса удалось достичь в понимании слова «геноцид», хотя и на сей раз не удалось полностью избежать разночтений. Таким образом, ни одно из принятых МУС решений на сегодняшний день нельзя считать абсолютно законным.
Что значит «международный»?
При создании Международного уголовного суда его учредители предполагали, что он предназначен для рассмотрения наиболее значимых дел в мировом масштабе. С учётом его названия логичным выглядело бы предположение, что к Римскому статуту присоединились все (или почти все) государства планеты, за исключением, возможно, нескольких самых авторитарных и диктаторских режимов. На деле всё не совсем так. На настоящий момент 41 страна не подписала документ, ещё 31 его не стала ратифицировать, а ЮАР и Бурунди вышли из переговорного процесса по поводу дальнейшего сотрудничества с МУС. Этот момент вызвал шквал ликования в Украине. Россию тут же сравнили с Бурунди. Это было почти столь же опрометчиво, как и заранее ругать Дональда Трампа, не дожидаясь результатов выборов в Америке. На самом деле есть и другие страны, не желающие по разным соображениям участвовать в Римском статуте.
Не только Бурунди
Против работы Международного уголовного суда уже традиционно выступают Соединённые Штаты Америки. Слишком многие вооружённые вторжения, осуществлявшиеся армией сверхдержавы, на настоящий момент не квалифицируются как агрессия только по причине отсутствия юридического определения этого понятия. Бомбардировки, ввод контингентов и прочие акции конца XX - начала XXI столетий в своём большинстве осуществлялись без мандата ООН и просьб законных правительств. Израильский Кнессет тоже воздержался от одобрения этого документа. Китай, Индия и практически вся Юго-Восточная Азия, включая Японию и Индонезию, тоже не подписали. Украина до сих пор не ратифицировала Римский статут, и на то есть очень весомые причины, учитывая многочисленные военные преступления, совершаемые ВСУ в восточных областях страны. Они, кстати, упоминаются в резолюции Третьего комитета Генассамблеи ООН.
Почему сейчас?
Отказ России от ратификации Римского статута был спровоцирован в свою очередь отказом МУС от признания законности воссоединения с Крымом и результатов референдума 2014 года, проведенного на территории полуострова. Дальнейшее участие в этой структуре стало бессмысленным. Любая страна, проводящая собственную политику и участвующая в Римском статуте (или планирующая это), имеет основания на объективное рассмотрение обстоятельств тех или иных её действий. Если нет объективных установленных критериев, записанных в соответствующих кодексах и одобренных всеми участниками, то, по крайней мере, должен иметь место всесторонний подход к изучению фактов. Этого не произошло. Крым был признан МУС оккупированной территорией, что противоречит итогам народного волеизъявления.
«Равнозначность»
Международный уголовный суд имеет целью представить события в Крыму и Севастополе (почему-то они указаны раздельно) как акт агрессии и оккупации, после которого местные жители были вынуждены силой и угрозами проголосовать за присоединение полуострова к России. Примерно такую картину рисует доклад, подготовленный прокурором МУС Фату Бенсудой. То, что вооружённого сопротивления не было, как и человеческих жертв, значения не имеет. Ситуация признана «равнозначной» международному украино-российскому вооруженному конфликту. Установлен контроль над частью территории Украины. Это тоже «равнозначно», но на этот раз оккупации. О праве самих жителей полуострова ответить на вопрос, чувствуют ли они себя захваченными, даже не вспоминалось.
Что теряет Россия?
Отказ от дальнейшего участия в МУС не влечёт для России никаких негативных последствий. Объективность этого органа, по замыслу правового и международного, давно вызывает большие и принципиальные вопросы. Кроме голословных обвинений в «варварских бомбардировках» Сирии, «гибридном вторжении» в Донбасс и даже геноциде по отношению к курдам (и это тоже?), других упоминаний о России в Международном уголовном суде практически не было. Следует ли стране участвовать в работе органа, цель которого состоит в её дискредитации? Вопрос риторический.
А как же Украина?
До сих пор привлечь кого-то к ответственности за военные преступления удавалось крайне редко. Для этого необходимы определённые принуждающие механизмы, возникающие, как правило, либо после военного разгрома государства-изгоя, либо при других обстоятельствах, дающих возможность судить виновного в нарушении принципов гуманности.
16 с лишним лет назад (20 января 2000 года), еще при президенте Кучме, Украина подписала Римский статут. Всё это долгое время под различными предлогами ратификация этого документа Радой откладывалась, и о нём почти уже забыли. Убийства журналистов, начавшиеся с Гонгадзе, продолжались и при новой, пришедшей после майдана власти. Был и скандал с кассетами Мельниченко, после которого Кучма решил, что Статут идёт вразрез с Конституцией. Но все эти преступления померкли после начала АТО, и теперь права граждан нарушаются столь массово и грубо, что создают перспективу представителям нынешних властей самим оказаться на скамье подсудимых. Вместе с тем теперь, после столь благоприятного для Украины решения МУС, Киеву ничего другого не остаётся, как ратифицировать Римский статут, тем самым признав его юрисдикцию на территории страны.
Как поступят депутаты Верховной рады? Ратификация этого документа - шаг ответственный и рискованный для многих из них. Случиться может всякое…
В 1998 г. состоявшаяся в Риме Дипломатическая конференция полномочных представителей под эгидой ООН приняла «Римский Статут Международного уголовного суда». В работе Конференции участвовали делегации 160 государств. За принятие Статута проголосовали 120 государств, включая Россию. 21 государство воздержалось и 7 проголосовали против. Наиболее активно за ограничение полномочий Суда выступали США.
Суд был учрежден как постоянный орган, обладающий юрисдикцией в отношении лиц, ответственных за самые серьезные преступления, вызывающие озабоченность международного сообщества. При этом речь идет только о тех преступлениях, которые перечислены в Статуте. Международный суд не подменяет уголовные суды государств. Его юрисдикция является восполняющей.
Международное уголовное право только тогда выполняет свою основную социально нравственную и организационно-правовую миссию, когда руководствуется общими и специфическими принципами.
В части третьей Статута Международного уголовного суда 1998 г. определены стандартные принципы международного уголовного права.
К таким общим принципам Статут относит:
Принцип Nullum crimen sine lege. Данный принцип выражен в том, что лицо не подлежит уголовной ответственности по Статуту, если только соответствующее деяние в момент его совершения не образует преступление, подпадающего под юрисдикцию Суда. Что же касается определения преступления то должно быть точно истолковано и не должно применяться по аналогии. В случае двусмысленности определение толкуется в пользу лица, которое находиться под следствием, в отношении которого ведется судебное разбирательство, во имя которого признано виновным.
Следует обратить внимание, что указанный принцип не влияет на квалификацию любого деяния как преступного по международному уголовному праву, независимо от Статута Суда;
- - принцип Nulla poena sine lege. Настоящий принцип указывает на то, если лицо, признанное Судом виновным, то оно может быть наказано только в соответствии с положениями статута Международного уголовного суда;
- - принцип ratione personae (отсутствие обратной силы). Данный принцип определяет, что лицо не подлежит уголовной ответственности в соответствии со Статутом за деяние до вступления Статута в силу, а в случае внесения изменения в закон, применимый к данному делу до вынесения окончательного решения или постановления, применяется закон, более благоприятный для лица, которое находиться под следствием, в отношении которого ведется судебное разбирательство или которое признано виновным;
- - принцип индивидуальной уголовной ответственности за преступления по международному праву был конкретно установлен в Нюрнберге. Устав Международного Военного Трибунала для суда и наказания главных военных преступников европейских стран оси предусматривал привлечение к ответственности и наказания лиц, совершивших преступления против мира, военные преступления или преступления против человечности. Трибунал подтвердил прямую применимость международного уголовного права в отношении ответственности и наказания лиц за нарушения этого права. В частности утверждалось, что международное право рассматривает лишь действия суверенных государств, не устанавливая наказания для отдельных лиц. По мнению трибунала, такие утверждения должны быть отвергнуты. Из приговора вытекает, что «...уже давно признано, что международное право налагает долг и обязанности на отдельных лиц так же, как и на государства и за нарушение международного права могут быть наказаны и отдельные лица». Принцип личной ответственности и наказания за преступления по международному праву, признанный в приговоре Нюрнбергского трибунала, является краеугольным камнем международного уголовного права. Указанный принцип наполняет смыслом запрет преступлений по международному праву, тем самым, обеспечивая, что отдельные лица, совершившие такие преступления, несут за это ответственность и подлежат наказанию. Принцип личной ответственности и наказания за преступления по международному праву был подтвержден в п.1 ст. 7 и п. 1 ст. 23 Устава Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенных на территории на бывшей Югославии от 22 февраля 1993 г. и п.1 ст. 6 и п.1 ст. 22 Устава Международного трибунала для судебного преследования лиц, ответственных за геноцид и другие серьезные нарушения международного гуманитарного права, совершенные на территории Руанды, и граждан Руанды, ответственных за геноцид и другие подобные нарушения, совершенные на территории соседних государств, в период с 1 января 1994 г. по 31 декабря 1994 г. от 8 ноября 1994 г. Этот принцип был также подтвержден Комиссией международного права ООН в 1950 г. на второй сессии по принятию «Принципов международного права, признанных уставом Нюрнбергского трибунала и нашедшие выражение в решении этого трибунала» в Принципе I, в котором говориться: «Всякое лицо, совершившее какое-либо действие, признанное, согласно международному праву, преступлением, несет за него ответственность и подлежит наказанию». Указанный принцип был подтвержден в ст. 1 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г. Окончательно принцип индивидуальной ответственности был определен в ст. 25 Статута Международного уголовного суда.
Принцип индивидуальной уголовной ответственности акцентирует внимание на то, что Международный уголовный суд обладает юрисдикцией в отношении только физических лиц. Лицо, которое совершило преступление, подпадает под юрисдикцию Суда, несет индивидуальную ответственность и подлежит наказанию в соответствии со Статутом Суда. Лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, если это лицо совершает такое преступление индивидуально, совместно с другим лицом или через другое лицо, независимо от того, подлежит ли это лицо уголовной ответственности.
Из этого следует, что лицо, которое оказывает помощь в совершении преступления, подстрекает или иным образом способствует совершению преступления другим лицом, несет уголовную ответственность за преступление при наличии определенных условий. Соучастник должен осознанно предоставлять содействие лицу, совершенному преступление. Лицо, которое предоставляет определенный вид помощи другому лицу, не зная о том, что такая помощь облегчит совершение преступления, не считался бы ответственным с п.З ст. 25 Статута Международного Суда. Кроме того, соучастник должен предоставлять такой вид помощи, который непосредственно и существенно способствует совершению преступления, например предоставление необходимых средств для совершения преступления.
Таким образом, участие сообщника должно приобретать форму помощи, которая существенным образом содействует совершению преступления. В таких ситуациях лицо несет ответственность за свое собственное поведение, которое способствует совершению преступления, независимо от того, что уголовное деяние совершается другим лицом. Заметим, что принцип личной уголовной ответственности за соучастие в совершении какого-либо преступления, предусмотренный в подпункте а), соответствует ст. 6 Устава Нюрнбергского трибунала, п. е) ст.Ш Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказания за него, п.1 ст. 7 Устава Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии, п.1 ст. 6 Устава Международного уголовного трибунала по Руанде. Указанный принцип соответствует также принципу VII Нюрнбергских принципов и п. 13 iii ст.2 проекта Кодекса преступлений против мира и безопасности человечества 1954 г., принятому Комиссией международного права на сорок восьмой сессии в 1996 г.
Что касается ответственности организатора или соучастника сговора или соучастника сговора, который может участвовать в планировании или сговоре с целью совершения такого преступления, то это лицо также должно нести ответственность за такое преступление, даже если оно фактически совершается другим лицом.
Если лицо приказывает, подстрекает или побуждает совершать такое преступление, если это преступление совершается или имеет место покушение на это преступление.
Думается, что принцип уголовной ответственности применяется к лицу, которое осуществляет властные полномочия и пользуется этими полномочиями для принуждения другого лица к совершению преступления. Вышестоящее должностное лицо, отдающее приказание о совершении преступления, является в определенном отношении более виновным, нежели его подчиненный, который лишь исполняет приказание и таким образом совершает преступление, которое он не совершил бы по своей собственной инициативе. Вышестоящее должностное лицо существенным образом содействует совершению преступления, используя свое положение начальника для принуждения подчиненного к совершению преступления. Указанное должностное лицо, отдающее приказание подчиненному о совершении преступления, не выполняет важные обстоятельства, которые несет любое лицо, которое находиться в положении начальника. Во-первых, вышестоящее должное лицо не выполняет обязательство обеспечивать законное поведение своих подчиненных. И, во-вторых, вышестоящее должное лицо нарушает обязательство действовать в соответствии с законом при выполнении своих полномочий и, таким образом, злоупотребляет властью, которой оно наделено ввиду своего положения.
Думается, что принцип уголовной ответственности вышестоящего должного лица для целей Статута Международного уголовного суда (ст. 5 Преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда), должен применяться лишь к тем ситуациям, в которых подчиненный действительно выполняет или, по крайней мере, совершает попытку выполнить приказание о совершении преступления. Принцип личной уголовной ответственности, согласно которому лицо, отдающее приказание о совершении преступления, отвечает за это преступление и его преступные действия соответствует Женевским конвенциям 1949 г. и уставам международных уголовных трибуналов по бывшей Югославии (п.1 ст.7) и Руанде (п.1 ст. 6).
С целью обеспечить совершение преступления должностное лицо пособничает путем подстрекательства или каким-либо иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая предоставление средств для его совершения или любым другим образом способствует совершению или покушению на совершение такого преступления группой лиц, действующих с особой целью.
Думается, что такое содействие может быть умышленно и либо в целях поддержки преступной деятельности или преступной цели группы в тех случаях. Когда такая деятельность или цель связана с совершением преступления подпадающего под юрисдикцию Международного уголовного суда, либо с оказанием умысла совершить такое преступление. А в отношении преступления геноцида прямо и публично подстрекает других к совершению геноцида и покушается на совершение такого преступления, предпринимая действие, которое представляет собой значительный шаг в его совершении. Вместе с тем лицо, которое отказывается от попытки совершить преступление или иным образом предотвращает совершение преступления, не подлежит наказанию в соответствии со статутом за покушение на совершение этого преступления, если данное лицо полностью и добровольно отказалось от преступной цели.
Следует заметить, что в Статуте Международного уголовного суда обращается внимание на то обстоятельство, что ни одно положение, касающееся индивидуальной уголовной ответственности, не влияет на ответственность государств по международному праву.
Статут Международного уголовного суда определяет стандартные принципы международной уголовной ответственности:
- - принцип исключение из юрисдикции для лиц, не достигших 18-летнего возраста. Принцип определяет, что Суд не обладает юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на момент предполагаемого совершения преступления;
- - принцип недопустимости ссылки на должностное положение. Под данным принципом понимается, что Статутом Международного Уголовного Суда применяется, в равной мере ко всем лицам без какого бы то ни было различия на основе должностного положения. В частности, должностное положение главы государства или правительства, члена правительства или парламента, избранного представителя или должностного лица правительства ни в коем случае не освобождает лицо от уголовной ответственности согласно Статута Международного Уголовного Суда и тем самым не является основанием для смягчения приговора. Специальные процессуальные нормы или иммунитеты, которые могут быть связаны с должностным положением лица, будь только согласно международному праву или национальному, ни в коем случае не должны препятствовать осуществлению Судом его юрисдикции в отношении такого лица;
- - принцип ответственности командиров и других начальников. Указанный принцип определяет, что в дополнении к другим основаниям уголовной ответственности по Статуту Международного Уголовного Суда за преступления, подпадают по юрисдикцию Суда военный командир или лицо, которое эффективно действовало в качестве военного командира, подлежит к уголовной ответственности за преступление, подпадающие под юрисдикцию суда, совершенные силами, находящимися под его эффективным командованием и контролем либо, в зависимости от обстоятельств. Под его эффективной властью и контролем, в результате неосуществления или контроля надлежащим образом над такими силами, когда военный командир или таковое лицо знало, либо, в сложившихся на тот момент обстоятельствах, должно было знать, что эти силы совершали или намеревались совершить такие преступления и такой военный командир или такое лицо не приняло всех необходимых и разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного вопроса в компетентные органы для расследования и уголовного преследования.
Необходимо уточнить, что применительно к отношениям начальника и подчиненного, не указанного выше, начальник подлежит уголовной ответственности за преступления, подпадающее под юрисдикцию Суда, совершенные подчиненными, находящимися под его эффективной властью и контролем, в результате неосуществления или контроля надлежащим образом над таким подчиненным, когда начальник либо знал, либо сознательно проигнорировал информацию, которая явно указывала та то, что подчиненные совершали или намеревались совершить такие преступления. Когда преступления затрагивали деятельность, подпадающую под эффективную ответственность и контроль начальника, и на этот счет начальник не принял всех необходимых и разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного вопроса в компетентные органы для расследования и уголовного преследования;
- - принцип неприменения срока давности. Указанный принцип в категоричной форме определяет, что в отношении преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного Уголовного Суда, не устанавливается никакого срока давности;
- - принцип субъективная сторона. Принцип определяет, если не предусмотрено иного, лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию Международного уголовного суда, только в том случае, если по признакам, характеризующим, объективную сторону оно совершило, намерено и сознательно.
Для целей настоящего принципа характерно, чтобы лицо имело намерение совершить преступление в тех случаях, когда в отношении неправомерного деяния -- это лицо собиралось совершить такое деяние и в отношении преследования данного лица, оно собиралось причинить неправомерное деяние или сознавало, что неправомерные последствия могут наступить при обычном ходе событий. Необходимо заметить, что для целей данного принципа «сознательно» означает осознание того, что обстоятельство существует или что последствие наступит при объективном ходе событий;
Принцип основание для освобождения от уголовной ответственности. Данный принцип определяет основание для освобождения от уголовной ответственности в отношении лица, если, во-первых, в момент совершении деяния оно страдало психическим заболеванием или расстройством, которое лишает его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать свои действия с требованием законов. Во-вторых, если лицо находиться в состоянии интоксикации, которое лишает его возможности осознавать противоправность или сообразовывать свои действия с требованиями закона, если только это лицо не подвергалось добровольно интоксикации при таких обстоятельствах, при которых это лицо знало, что в результате интоксикации им может быть совершено деяние, представляющее собой преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, либо проигнорировало опасность совершении им такого деяния. В-третьих, если это лицо действовало разумно для защиты себя или другого лица, в случае военных преступлений, имущества, которое является особо важным для выживания данного лица или другого лица, либо имущество, которое является особо важным для выполнения задачи военного характера. От неизбежного и противоправного применения силы способом соразмерным степени опасности, угрожающей этому лицу или другому защищаемому лицу или имуществу. И, в-четвертых, деяние, которое предположительно представляет собой преступление, подпадающее под юрисдикцию Международного уголовного суда, является вынужденной ответной реакцией на угрозу неминуемой смерти либо неминуемого причинения тяжких телесных повреждений. Или же преодоления причинения таких повреждений для него самого или для другого лица, и это лицо принимает необходимые и разумные меры для устранения этой угрозы при условии, что это лицо не намерено причинить большой вред, чем тот, который оно стремилось предотвратить.
Заметим, что такая угроза может исходить от других лиц, либо может быть создана другими обстоятельствами, не зависящими от этого лица. На этот счет Суд должен определить применимость оснований для освобождения от уголовной ответственности в отношении находящегося в его производстве дела. В ходе судебного разбирательства Суд может рассмотреть какое-либо основание для освобождения от уголовной ответственности. Процедуры использования основания от уголовной ответственности заключаются в том, что защита должна уведомить Судебную палату и Прокурора Международного уголовного суда, если она намеревается использовать основание для освобождения от уголовной ответственности, о чем говорилось выше. Все это должно делаться достаточно заблаговременно до начала судебного разбирательства, с тем, чтобы Прокурор мог надлежащим образом к нему подготовиться.
После такого уведомления Судебная палата Суда должна заслушать Прокурора и защиту, прежде чем принять решение, может ли защита ссылаться на данное основание для освобождения от уголовной ответственности. В том случае, если защите разрешается сослаться на такое основание, Судебная палата Суда вправе предоставить Прокурору отсрочку для подготовки доводов в связи с этим основанием;
- - принцип ошибка в факте или ошибка в праве. Настоящий принцип определяет, что ошибка в факте является основанием для освобождения от уголовной ответственности, только если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления. Ошибка в праве относительно того, является ли определенный тип поведения преступлением, подпадающим под юрисдикцию Суда, не является основанием для освобождения от уголовной ответственности. Однако ошибка в праве может быть основанием для освобождения от уголовной ответственности, если она исключает необходимую сторону конкретного преступления;
- - принцип приказ начальника и предписания закона. Указанный принцип определяет тот факт, что преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, было совершено лицом по приказу правительства государства или начальника, будь то военного или гражданского, не освобождает это лицо от уголовной ответственности, за исключением случаев, когда это лицо было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или данного начальника или же знало, что приказ был незаконным.
международный стандарт уголовный
Государства участники МУС (ратифицировавшие зелёного цвета, подписавшие, но не ратифицировавшие жёлтого) по состоянию на 1 октября 2009 года Римский статут … Википедия
День международного правосудия - отмечается в честь принятия Римского статута Международного уголовного суда 17 июля 1998 года. Римский статут основополагающий документ Международного уголовного суда. Работа над ним шла с 9 декабря 1948 года, когда Генеральная Ассамблея ООН… … Энциклопедия ньюсмейкеров
Женевские конвенции - Оригинальный документ. Женевские конвенции ряд международных соглашений, заключенных на конференциях в Женеве (Швейцария). Жен … Википедия
Пытки - Два монаха демонстрируют орудия пыток представителю испанской инквизиции. Около 1700 Пытка причинение мучений с целью получения информации либо показаний. Пытка является разновидностью истязаний. Истязание есть любая процедура, причиняющая… … Википедия
Гаагские конвенции и декларации (1899 и 1907) - На 1 й и 2 й мирных конференциях в Гааге в 1899 и 1907 годах приняты международные конвенции о законах и обычаях войны, включённые в комплекс норм международного гуманитарного права. Содержание 1 1 я Гаагская конференция 1899 года 2 2 я Гаагс … Википедия
Апартеид - У этого термина существуют и другие значения, см. Апартеид (значения). Часть серии статей о дискриминации Основные формы … Википедия
Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания - запрещающая пытки при любых обстоятельствах, запрещающая выдачу лиц в страны, где для них существует серьёзная угроза пыток, и устанавливающая обязанность уголовного преследования за пытки конвенция ООН, принятая в 1984 году и вступившая в силу в … Википедия
Депортация - Конституционн … Википедия
Международный пакт о гражданских и политических правах - Государства участники выделены тёмно зелёным Международный пакт о гражданских и политических правах пакт Организации Объединённых Наций, основанный на Всеобщей декларации прав человека. Принят 16 декабря … Википедия
Принудительная стерилизация - Принудительная стерилизация государственная программа, которая принуждает людей пройти хирургическую или химическую стерилизацию. В первой половине XX века такие программы были начаты в некоторых странах мира, как правило, в рамках… … Википедия
Краткий обзор основных положений римского статута международного уголовного суда
Введение
Признание юрисдикции
Отсрочка по просьбе СБ ООН
Начало расследования
Вопросы приемлемости (взаимодополнемость)
Преступления
Международное сотрудничество и судебная помощь
Права подзреваемых/обвинямых и защита потерпевших
Общие принципы уголовного права
Состав и управление делами суда
Меры наказания
Финансирование
Заключительные положения
Введение
17 июля 1998 г., после трехлетних дискуссий и напряженных заключительных переговоров, продолжавшихся пять недель, дипломатическая конференция полномочных представителей под эгидой ООН в Риме учредила постоянно действующий Международный уголовный суд (МУС). Приняв решение, призванное серьезно изменить ситуацию с правами человека в глобальном масштабе, мировое сообщество 120 голосами, при 21 воздержавшемся и лишь 7 голосах против, согласилось ввести в систему международных органов этот важнейший институт осуществления правосудия над самыми одиозными нарушителями прав человека. После ратификации первыми 60 государствами Римский статут вступит в силу и обеспечит Международному уголовному суду огромный потенциал международной юстиции в интересах наказания и предупреждения актов жестокости.
В комментариях Хьюман Райтс Вотч к Римской конференции мы назвали семь критериев, которые должны быть соблюдены для обеспечения независимости, справедливости и эффективности Суда как судебного органа: 1) независимость юрисдикции от согласия отдельных государств; 2) независимость от Совета Безопасности ООН; 3) наличие постоянного прокурора; 4) квалифицированный учет юрисдикционных требований отдельных государств (взаимодополняемость юрисдикций); 5) подсудность военных преступлений, совершенных как в ходе международных, так и в ходе внутренних вооруженных конфликтов; 6) четкая фиксация юридического обязательства государств-участников выполнять запросы суда о правовой помощи; 7) обеспечение максимальных стандартов международного правосудия в отношении прав обвиняемых и защиты свидетелей.
Оценивая результаты Римской конференции с точки зрения этих критериев, мы можем говорить о ее успехе. Даже наиболее слабое место принятого Статута – осуществление юрисдикции по представлению СБ ООН или государства-участника – может быть компенсировано широким охватом ратификации. При всех возможных недостатках Статут предоставляет добротную рабочую основу для суда, который мог бы оказать реальное влияние ни ситуацию в долгосрочной перспективе.
Создание Международного уголовного суда – это исторический шаг вперед в деле защиты прав человека и обеспечения соблюдения международного права.
В данном обзоре кратко излагаются основные положения Статута в контексте упомянутых семи критериев; затрагиваются также другие важные моменты с комментариями по наиболее спорным пунктам.
1. ПРИЗНАНИЕ ЮРИСДИКЦИИ
Юрисдикционные положения составляют основу Статута и главное содержание договоренностей, достигнутых на заключительном этапе Римской конференции.
Ратификация Статута тем или иным государством означает признание последним юрисдикции Суда в отношении всех упомянутых в Статуте преступлений. Соответственно, государство-участник не может признать юрисдикцию МУС по одним преступлениям и не признать по другим или давать или не давать согласие по каждому конкретному делу. Категорический отказ от принятия предложений такого рода, которые полностью парализовали бы работу Суда, стал крупным достижением Римской конференции.
Единственное исключение автоматического признания юрисдикции Суда государствами-участниками предусмотрено переходными положениями статьи 124. Становясь участником Статута, государство может заявить, что в течение семи лет после вступления Статута в силу в отношении данного государства оно не будет признавать юрисдикцию Суда в отношении военных преступлений, совершенных на его территории или его гражданами. При этом данное положение носит добровольный характер, и можно надеяться, что им воспользуются немногие. Проведение различия между военными и иными преступлениями является некорректным с юридической и моральной точки зрения, однако, в любом случае, речь идет лишь об однократном семилетнем периоде.
Наиболее сложным аспектом всего Статута являются условия осуществления юрисдикции (статья 12). Так, кроме как по представлению СБ ООН, Суд может осуществлять свою юрисдикцию только в отношении государств-участников, на территории которых были совершены преступления или граждане которых обвиняются в совершении преступлений, либо в отношении таких же государств, не являющихся участниками, но сделавших заявление о признании юрисдикции МУС. Крупной неудачей Римской конференции следует признать исключение двух ключевых элементов прежнего (корейского) предложения, которое предусматривало также распространение юрисдикции на государства, содержащие обвиняемого под стражей, и на страны гражданской принадлежности потерпевших. Поскольку место совершения преступления и гражданство обвиняемого будут на практике зачастую относиться к одному и тому же государству, которое вовсе не обязательно окажется участником Статута, это может стать самым серьезным препятствием реальному осуществлению Судом правосудия. Сохраняется, однако, надежда на то, что с ростом числа государств, ратифицировавших Статут, данное положение будет оказывать все меньшее влияние на эффективность работы Суда.
2. ОТСРОЧКА ПО ПРОСЬБЕ СБ ООН
Право СБ ООН приостанавливать или просить об отсрочке уголовного преследования в рамках МУС на протяжении всей конференции воспринималось целым рядом государств резко негативно. Только в последний момент удалось добиться отклонения индийского предложения, связанного с ролью СБ и исключением из перечня преступлений случаев применения ядерного оружия.
В окончательном варианте статья 16 Статута представляет собой компромиссную формулировку, согласно которой никакое расследование или уголовное преследование не может начинаться либо проводиться в течение 12 месяцев после того, как СБ ООН в резолюции, принятой на основе главы VII Устава ООН, обратится в суд с просьбой такого рода; просьба может быть повторена СБ при тех же условиях. Таким образом, поскольку для отсрочки требуется решение СБ, ни один из постоянных членов не сможет в одностороннем порядке использовать право вето для блокирования юрисдикции Суда, хотя и сохраняется возможность неоднократного возобновления просьбы об отсрочке. До начала Римской конференции такой позиции среди постоянных членов СБ придерживалась только Великобритания, в то время как остальные постоянные члены СБ и Израиль выступали за право вето для любого члена СБ. Со временем стороны пришли к компромиссу.
К сожалению, в Статут не вошли предложения о сохранении доказательств на период отсрочки.
3. НАЧАЛО РАССЛЕДОВАНИЯ
Самостоятельные полномочия
Принципиально важным является положение о том, что прокурор Суда может возбуждать расследование не только по представлению СБ ООН и государств-участников, но и proprio motu на основе информации от потерпевших, неправительственных организаций или иных источников, которые сочтет подходящими (статья 15). Важность данного положения связана с возможным нежеланием государств-участников или СБ ООН передавать Суду конкретную ситуацию, а также с процессуальной ролью, предоставляемой потерпевшим.
В случае признания прокурором отсутствия достаточных оснований для расследования, он информирует об этом тех, кто предоставил первоначальную информацию. При наличии достаточных оснований прокурор обращается в Палату предварительного производства за санкцией на проведение расследования. При этом ни государства, ни отдельные подозреваемые не могут оспаривать вопросы приемлемости. Выдвигавшиеся в ходе конференции предложения такого рода были отвергнуты. (Как показано ниже, возможность оспорить приемлемость все же возникает – до начала расследования, но только после подтверждения Палатой предварительного производства наличия достаточных оснований для его возбуждения). С дугой стороны, потерпевшие имеют право делать представления в Палате предварительного производства в соответствии с Правилами процедуры и доказывания, которые готовятся Подготовительной комиссией.
Передача ситуации государством-участником и Советом Безопасности
Государства-участники и СБ ООН могут передавать прокурору ситуацию, при которой, как представляется, были совершены одно или несколько преступлений. Термин «ситуация» преследует цель предупреждения обвинений в адрес конкретных лиц со стороны политических институтов, что приводило бы к неоправданной политизации процесса. Суд сам принимает решение о том, следует ли предъявить обвинение одному или нескольким конкретным лицам.
Передача ситуации Советом Безопасности имеет уникальную особенность: в результате возникают обязательства для всех стран-членов ООН, вне зависимости от их отношения к Международному уголовному суду. Об этом говорится и в Статуте (статьи 12-13), который гласит, что для осуществления Судом своей юрисдикции достаточно обращения СБ. В результате последнее становится исключительно важным инструментом, дополняющим собственные полномочия Суда.
Расследование и уголовное преследование
Ограничения прокурорской власти
Статут содержит несколько положений, ограничивающих прокурорские полномочия, которые опровергают тезисы как о всевластии прокурора, так и о его неспособности отсекать политически мотивированные или неоправданные расследования (статья 53). Эти положения дополняют непосредственно относящиеся к исполнению должностных обязанностей. До начала расследования по одному из трех вышеупомянутых оснований прокурор должен удостовериться в наличии достаточных оснований. По завершении расследования он вновь должен сделать заключение о наличии достаточных оснований – теперь уже для уголовного преследования. При принятии решения прокурор в обоих случаях руководствуется, в том числе, «интересами правосудия», что оставляет ему определенную свободу маневра. Если, однако, прокурор решает не начинать расследование или уголовное преследование, он должен уведомить Палату предварительного следствия и государство, передающее ситуацию, или Совет Безопасности. По просьбе государства-участника или СБ ООН Палата предварительного производства может рассмотреть решение прокурора и просить о его пересмотре. Если прокурорское решение основано исключительно на «интересах правосудия», Палата предварительного производства может по своей инициативе пересмотреть его, и в таком случае решение прокурора будет действовать только тогда, когда оно подтверждено Палатой.
Полномочия прокурора
В целом, полномочия прокурора по проведению расследования серьезно ограничены. Традиционно исходили из того, что в отсутствие собственного исполнительного механизма МУС при проведении всестороннего расследования будет полагаться на государства. На ранних этапах переговоров, однако, предполагалось, что прокурор будет наделен по крайней мере юридическими полномочиями, пусть и при ограниченных практических возможностях, самостоятельно предпринимать определенные следственные действия. Последние, как предполагалось, должны были бы включать посещение места совершения преступления и самостоятельный опрос свидетелей, сбор доказательств и т.п. Хьюман Райтс Вотч настаивала на том, что такие самостоятельные полномочия безусловно необходимы для независимости и авторитета прокурора и являются непременным условием эффективности этого института, учитывая, что на практике государство часто выступает соучастником преступлений.
В итоге Статут разрешает проведение следственных действий в пределах территории государства-участника только в случае, если это государство явно не способно выполнить просьбу о сотрудничестве (статья 57-3). При наличии национальных органов следственные действия предпринимаются именно ими. Прокурор вправе присутствовать и оказывать содействие национальным властям, но только если это не запрещено национальным законодательством (статья 99-1). Особенно трудным стало достижение консенсуса по положению, согласно которому прокурор может исполнить просьбу Суда о помощи, «которая может быть исполнена без каких-либо принудительных мер», без присутствия властей запрашиваемого государства, если это крайне важно для исполнения просьбы (например, допрос лица или получение от него доказательств на добровольной основе). Однако такие действия возможны только после консультаций с запрашиваемым государством, а при отсутствии официального решения о приемлемости дела к производству запрашиваемое государство вправе налагать на действия прокурора любые разумные условия.
Таким образом, прокурор не вправе проводить основные следственные действия, такие как опрос свидетелей, без уведомления соответствующего государства. Практические последствия такого положения вызывают серьезную озабоченность. При этом, однако, убедительно опровергается аргумент о чрезмерных полномочиях прокурора и о вытекающей из этого угрозе государственному суверенитету.
4. ВОПРОСЫ ПРИЕМЛЕМОСТИ (ВЗАИМОДОПОЛНЕМОСТЬ)
Как и предполагалось изначально, Международный уголовный суд не подменяет национальные правовые системы, действуя только тогда, когда государства не проводят расследования и уголовного преследования или «не желают» или «не способны» делать это должны образом. Нежелание и неспособность отдельно определяются Статутом. В рамках ограничения прокурорских полномочий предусмотрены различные основания для того, чтобы оспорить решение о приемлемости дела к производству.
Оспаривание на предварительном этапе, национальное расследование «ситуаций»
Первоначальное американское предложение (статья 11-бис, в окончательно варианте – статья 18) в итоге было подвергнуто существенной переработке. Принятый Статут гласит, что когда ситуация впервые передается Суду, прокурор уведомляет о начале расследования все государства, «которые обычно осуществляли бы юрисдикцию». (Этому предшествует признание Палатой предварительного следствия наличия достаточных оснований.) Любое государство, как ратифицировавшее Статут, так и нет, может в таком случае сообщить Суду, что принимаются меры на национальном уровне, после чего прокурор передает дело государству, если только Палата предварительного производства не санкционирует продолжение расследования. Согласие прокурора на передачу расследования государству может быть пересмотрено прокурором в течение шести месяцев с даты вынесения решения о передаче или в любое время после того, как произошло существенное изменение обстоятельств в результате нежелания или неспособности государства должным образом провести расследование. Крайне важно при этом, что у государства, оспаривавшего предварительное решение Палаты о приемлемости по основаниям нежелания или неспособности, сохраняется возможность опротестовать это решение на основании дополнительных существенных факторов или существенного изменения обстоятельств.
В случае передачи ситуации государству по статье 18 Палата предварительного производства может разрешить прокурору принять необходимые меры для сохранения доказательств. (К сожалению, это положение не относится к разбираемому ниже случаю с передачей государству конкретного «дела» по решению о его неприемлемости к производству.)
Вопросы приемлемости
Государство, в том числе, как и в вышеописанном случае, и не участник Статута, имеет еще одну возможность заблокировать уголовное преследование Судом, оспорив приемлемость к производству конкретного дела. Статья 17 гласит, что дело не может быть принято Судом к производству не только в случаях, когда данное дело расследуется или в отношении него возбуждено уголовное преследование соответствующим государством, но и когда такое государство решило не возбуждать уголовное преследование, за исключением случаев, когда такое решение стало результатом нежелания или неспособности государства. (Другой возможностью для государства, на территории или гражданами которого совершено преступление, в случае нератификации им Статута может быть отказ от признания юрисдикции Суда – статья 12). Приемлемость дела к производству может быть оспорена несколькими сторонами: обвиняемым; государством, обладающим юрисдикцией в отношении дела на том основании, что оно ведет или провело расследование или уголовное преследование по делу; государством места совершения преступления или страной гражданской принадлежности обвиняемого. При этом свои замечания Суду могут представлять государство, передавшее ситуацию, СБ ООН и потерпевшие. По общему правилу, приемлемость дела к производству или юрисдикция Суда могут быть опротестованы только один раз, до начала или в начале разбирательства. Однако в исключительных случаях Суд может разрешить протест более одного раза или после начала разбирательства. Решения по приемлемости и юрисдикции могут быть обжалованы в Апелляционную палату. В случае приостановления производства до решения Суда прокурору может быть разрешено принять меры к сохранению доказательств и завершить меры по сбору показаний и доказательств, начатые до подачи протеста. При этом Статут не дает Суду право санкционировать меры по сохранению доказательств после передачи дела. Если Суд решит, что дело является неприемлемым, прокурор может просить о пересмотре этого решения по вновь открывшимся обстоятельствам, отменяющим основания, по которым дело было ранее признано неприемлемым.
К сожалению, в результате исключения ряда положений предыдущих редакций проекта Статута, после передачи дела государству Суд может в будущем столкнуться с трудностями в осуществлении своей юрисдикции, если на национальном уровне будут проявлены неспособность или нежелание. Прежде всего, речь идет об исключении положения об обязательном уведомлении государством Суда о мерах, принятых на национальном уровне. В нынешнем виде Статут не содержит такого четкого обязательства даже для государств-участников, в то время как такой механизм позволил бы Суду квалифицированно оценивать сохранение оправданности решения о передаче.
5. ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Международный уголовный суд создается для принятия мер в отношении «самых серьезных преступлений, вызывающих озабоченность всего международного сообщества». В соответствии со Статутом юрисдикция Суда распространяется только на преступление геноцида, преступления против человечества и военные преступления. Теоретически, к компетенции суда относится и агрессия, однако в обозримом будущем уголовное преследование за преступление агрессии не представляется возможным (статья 5).
ГЕНОЦИД (статья 6)
Определение геноцида дается по соответствующей конвенции 1948 г., и на Римской конференции в принципе не обсуждалось. Не рассматривался и вопрос о расширении охвата определения с включением социальных и политических групп. С другой стороны, не встретили поддержки и попытки сузить определение, данное в Конвенции.
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ (статья 7)
Согласованное по итогам непростых переговоров, определение преступлений против человечности представляет собой хрупкий компромисс и изложено сложным языком, изобилующим двусмысленностями. При том что отдельные «акты» отнесены к этой категории в дополнение к определениям, которые содержатся в действующих международно-правовых документах, ужесточены и критерии, по которым такие акты могут признаны преступлением против человечности для целей МУС.
Критерии
Для целей Статута преступлением против человечности признается деяние, совершенное в рамках широкомасштабного или систематического нападения. На конференции активно обсуждался вопрос, не следует ли говорить о широкомасштабном И систематическом нападении, а также об определении самого понятия «нападение». В соответствии с установившейся международной традицией был сохранен союз ИЛИ; при этом определение «нападения» было сужено. Необходимо «многократное совершение деяний», причем «предпринимаемых в целях проведения политики государства или организации». Такой подход, в сочетании с требованием, что такое нападение должно совершаться сознательно, вводит беспрецедентные по жесткости критерии преступлений против человечности.
Несмотря на все попытки единой группы Лиги арабских стран, поддержанные Китаем и Индией, ограничить юрисдикцию Суда преступлениями, совершенными только в рамках вооруженного конфликта, и даже, как предлагали некоторые, только международного, в окончательном тексте Статута такая позиция не получила отражения. Любая иная трактовка была бы серьезным шагом назад с точки зрения международного права.
Перечень деяний
Для целей Статута преступлениями против человечности считаются убийство, истребление, порабощение, депортация или принудительное перемещение населения, жестокое произвольное лишение свободы и пытки. К более неоднозначным относятся
«Изнасилование, обращение в сексуальное рабство,
принуждение к проституции,
принудительная беременность,
принудительная стерилизация
или любые другие формы сексуального насилия сопоставимой тяжести».
Ватикан, поддержанный арабскими странами, развернул настоящее наступление на этот пункт Статута, а также на пункт о преследовании по гендерным мотивам (см. ниже). В итоге принудительная беременность и термин «гендерный» все же вошли в окончательный текст.
«Преследование … по политическим,
расовым, национальным, этническим,
культурным, религиозным, гендерным …
или другим мотивам,
которые повсеместно признаны недопустимыми
согласно международному праву…»
Преследования по гендерным мотивам были включены в Статут, несмотря на упорную оппозицию. Другим спорным моментом стало включение преследований и «по другим мотивам», ограниченным, к сожалению, не совсем внятной оговоркой «которые повсеместно признаны недопустимыми согласно международному праву». Наибольшее же беспокойство вызывает требование о том, что такое преследование должно быть связано с «любыми преступлениями, подпадающими под юрисдикцию Суда». В результате преследования как таковые оказываются выеденными из-под юрисдикции МУС, что противоречит прямо заявленной позиции международного трибунала по бывшей Югославии о том, что преследования являются самостоятельным составом преступления против человечества.
«Насильственное исчезновение людей»
Данный состав был все же оставлен в окончательном тексте Статута, хотя в начале конференции звучала тревога, что он может быть исключен. По сравнению с соответствующими Конвенцией ООН и Межамериканской конвенцией, определение несколько сужено: необходимо, например, наличие цели лишения похищенных защиты со стороны закона «в течение длительного периода времени».
«Преступление апартеида»
Включено и определяется в Статуте. Определение, однако, вновь является более узким, чем приводимое в соответствующей Конвенции ООН. Как представляется, оно не включает некоторые фундаментальные аспекты, в частности воспрепятствование участию расовой группы в политической, социальной, экономической и культурной жизни, а также разделение населения по расовому признаку посредством создания изолированных резерваций и гетто, запрещения смешанных браков и т.п.
«Другие бесчеловечные деяния аналогичного характера,
заключающиеся в умышленном причинении
сильных страданий или серьезных телесных повреждений
или серьезного ущерба физическому или психическому здоровью»
Наконец, в Статут было включено это важное обобщающее дополнение, дающее Суду возможность гибко реагировать на другие преступления против человечества, которые могут появиться с течением времени.
ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПЛЕНИЯ (Статья 8)
Статут дает исчерпывающий перечень военных преступлений, на которые распространяется юрисдикция Суда, с разделением на международные и внутренние вооруженные конфликты. Для международных конфликтов упоминается 34 вида преступлений, для конфликтов, не носящих международного характера, - 16 видов. В данной статье отсутствует обобщающее дополнение, которое давало бы Суду возможность осуществлять юрисдикцию в отношении других преступлений, которые в будущем могут быть признаны таковыми по международному обычаю. Распространение юрисдикции Суда на другие преступления возможно только на основе принятия поправок к Статуту, процедура принятия которых достаточно сложна (см. ниже) и которые действуют только в отношении государств, выразивших свое согласие (статья 121).
Подавляющее большинство упомянутых в Статуте военных преступлений взяты из признанных международно-правовых документов, главным образом – Гаагских и Женевских конвенций и протоколов, или прямо вытекают из них. Так, преступления, связанные с гендерным насилием, не упомянуты отдельно в конвенциях, но входят в состав упомянутых других преступлений негендерного характера, что подтверждается статутами и прецедентным правом международных трибуналов. В ряде случаев формулировки Статута отличаются от устоявшихся определений и носят более узкий характер. Приводимый в Статуте перечень никоим образом не является полным: в нем отсутствует ряд положений Гаагских и Женевских конвенций, которые, таким образом, выведены из-под юрисдикции Суда.
Во вступительной части статьи о военных преступлениях говорится, что Суд обладает юрисдикцией, «когда они совершены в рамках плана или политики или при крупномасштабном совершении таких преступлений». Данное положение не вводит дополнительных ограничений на юрисдикцию Суда, будучи призванным подчеркнуть акцент на наиболее серьезные преступления, требующие уголовного преследования на международном уровне.
Международный вооруженный конфликт
Одним из наиболее серьезных изменений по сравнению с существующими нормами представляется ситуация, когда пункт о совершении нападения, чреватого случайными гражданскими потерями, включен в перечень для международных конфликтов и никак не упоминается для внутренних. Неразрывно связанный с этим принцип пропорциональности был по инициативе США переформулирован таким образом, что юрисдикция Суда распространяется только на те нападения, которые сопровождаются гражданским ущербом, «явно несоизмеримым» с «общим военным превосходством». В то время как «явно» призвано исключить пограничные инциденты, употребление формулировки «общее военное превосходство» направлено на то, чтобы оценка применялась не по последствиям конкретного нападения, а в контексте всей военной операции.
В перечень преступлений для международных конфликтов включено «перемещение, прямо или косвенно, оккупирующей державой части ее собственного гражданского населения на оккупируемую ею территорию». Формулировка «прямо или косвенно» является новым дополнением; в остальном же это дословно соответствует Четвертой Женевской конвенции и положениям о серьезных нарушениях Протокола I (статья 85-4-1).
Одним из наиболее трудных стал вопрос о запрещаемых видах оружия. Когда в ходе конференции государства, выступавшие за включение ядерного оружия, убедились в бесперспективности своих усилий, они, к сожалению, поставили вопрос об исключении в таком случае также химического и бактериологического оружия. В результате перечень запрещаемых видов оружия оказался сильно урезанным – применение яда и отравленного оружия; применение удушающих или ядовитых газов или жидкостей, а также разрывных пуль – и не сопровождается реальным обобщающим дополнением, которое запрещало бы иные виды оружия, вызывающие неоправданные страдания. Возможность расширения перечня видов оружия прямо предусмотрена, но только через сложную процедуру внесения поправок в Статут.
Не меньшие споры вызвал и пункт о преступлениях, связанных с сексуальным и гендерным насилием. Указывая на традиционно «пренебрежительное» отношение к этой категории преступлений, женское лобби, несмотря на ожесточенное сопротивление, добилось квалификации «изнасилования, обращения в сексуальное рабство, принуждения к проституции, принудительной беременности, принудительной стерилизации и любых других видов сексуального насилия» в качестве самостоятельного состава. Таким образом, в Статуте эти преступления больше не являются разновидностью ни посягательства на человеческое достоинство, ни какой-либо иной категории преступлений.
Для обоих типов конфликтов включено преступление, на котором активно настаивало Отделение Хьюман Райтс Вотч по правам детей, - «набор или вербовка детей в возрасте до пятнадцати лет в состав национальных вооруженных сил или их использование для активного участия в боевых действиях». Здесь вновь, главным образом – по настоянию США, произошло изменение формулировки Женевских конвенций, которые говорят только о «вербовке». К сожалению, в связи с международным конфликтом состав преступления ограничен только набором или вербовкой в «национальные» вооруженные силы. Хьюман Райтс Вотч предлагала иную формулировку, с увеличением возраста до 18 лет для целей Статута. Однако многие ведущие государства не проявили желания выходить за рамки женевских Дополнительных протоколов, которые устанавливают 15-летний порог, хотя и были готовы пойти на изменение формулировок по этому и другим преступлениям.
Вооруженный конфликт немеждународного характера Возможности Суда осуществлять уголовное преследование по преступлениям, совершенным в контексте внутреннего конфликта, оказались в итоге, как и ожидалось, неоднозначными. Как уже отмечалось, перечень преступлений для внутренних конфликтов намного уже, чем для международных. В последнем случае юрисдикция Суда распространяется на такие преступления, как нападения, чреватые случайными гражданскими потерями; совершение действий, подвергающих гражданское население голоду; или использование запрещенных видов оружия. При всех недостатках такого дифференцированного подхода в окончательном варианте Статут представляется все же более приемлемым, чем можно было бы ожидать даже на заключительном этапе Римской конференции, позволяя Суду осуществлять уголовное преследование по целому ряду серьезнейших военных преступлений вне зависимости от того, совершались ли они в ходе международного или внутреннего вооруженного конфликта.
В Статут включены все пункты статьи 3 Женевских конвенций и частично – положения Протокола II. При этом юрисдикция Суда не распространяется на такие упомянутые в Протоколе преступления, как коллективное наказание, терроризм, обращение в рабство и нападения на объекты, содержащие опасные силы.
Со стороны некоторых участников предпринимались попытки еще более ограничить юрисдикцию Суда на основе уточнения применимого определения внутреннего конфликта. Статья 8(2)(f) распространяет полномочия Суда исключительно на ситуации, когда имеет место «длительный вооруженный конфликт», при том что в Протоколе II такого положения не содержится. В Статут включена также оговорка о том, что никакие его положения не затрагивают ответственности правительства за поддержание или восстановление закона и порядка в государстве или за защиту единства и территориальной целостности государства всеми законными средствами. О последствиях этой оговорки пока судить трудно; ясно лишь, что она призвана несколько «успокоить» те государства, которые иначе вообще не согласились бы на включение внутренних конфликтов в компетенцию Суда.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ АГРЕССИИ (статья 5-2)
В последний момент преступление агрессии было все же включено в юрисдикцию Суда. Однако это положение, сыгравшее решающую роль в привлечении ряда государств, носит, скорее, декларативный характер. Суд сможет реально действовать только после включения в Статут определения агрессии и условий осуществления юрисдикции. Поскольку через внесение поправки в компетенцию Суда может быть добавлено любое преступление, данное положение сводится лишь к заявлению о намерении на будущее. Ссылка на Устав ООН призвана показать, что для начала Судом уголовного преследования будет необходимо предварительное признание Советом Безопасности акта агрессии.
Элементы преступлений
Статья 9 является одним из многих примеров попыток согласовать Статут с интересами США. Однако она лишь гласит, что элементы преступлений принимаются Ассамблеей государств-участников и что они помогают Суду в толковании и применении отдельных статей. Все это никак не влияет на вступление Статута в силу и не налагает на Суд никаких обязательств. Разработка элементов преступлений должна стать одним из пунктов повестки работы Подготовительной комиссии.
Положение о ненанесении ущерба
Учитывая, что Статут не затрагивает ряд серьезных преступлений, содержит определения, более узкие, чем принятые в действующих международно-правовых документах, и предоставляет возможность уклониться от уголовного преследования за военные преступления, статья 10 представляется крайне важной. Она гласит, что ничто в Статуте не должно истолковываться как каким бы то ни было образом ограничивающее ныне действующие или складывающиеся нормы международного права или наносящее им ущерб.
6. МЕЖДУНАРОДНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО И СУДЕБНАЯ ПОМОЩЬ
Как уже отмечалось, в отсутствие у Суда собственного механизма исполнения решений сотрудничество со стороны государств играет решающую роль на всех стадиях, и в данном разделе объясняется, каким образом Суд будет действовать на практике. При том что во вступительной части говорится об общей обязанности государств-участников «всесторонне сотрудничать в расследовании и уголовном преследовании», из других положений следует, что запросы Суда являются для них юридически обязывающими.
Несмотря на многочисленные предложения иного рода, в Статуте была закреплена безусловная обязанность государств-участников по передаче лиц Суду. Слабое звено механизма сотрудничество заключается, однако, в двух крупных изъятиях из обязанности государств-участников обеспечивать «другие формы сотрудничества». Во-первых, по настоянию США и Франции, государство-участник может отказать в просьбе о помощи в том случае, если это касается предъявления документов или обнародования фактов, которые имеют отношение к его национальной безопасности. Данной формулировке было отдано предпочтение, в то время как англичане предлагали внести в Статут положения, которые в итоге позволили бы Суду самому определять оправданность ссылок на соображения национальной безопасности и принимать решение о раскрытии информации в случае признания недобросовестных действий со стороны государства и явной необоснованности ссылок. Тем не менее, окончательная редакция Статута все же позволяет Суду признать государство нарушающим свои обязательства по сотрудничеству и передать вопрос в Ассамблею государств-участников (статья 87-7).
Второе изъятие относится к случаям, когда меры по выполнению просьбы Суда о сотрудничестве запрещены в запрашиваемом государстве на основе существующего основополагающего принципа права общего применения (статья 93-3). В таких случаях Суд, после консультаций с государством, вносит в просьбу необходимые изменения. Предпочтительным, и в большей степени соответствующим общеправовым принципам, было бы обязательство государства внести изменения в собственное законодательство, однако итоговая формулировка является одним из примеров многочисленных уступок «государственному суверенитету», которыми изобилует Статут.
7. ПРАВА ПОДЗРЕВАЕМЫХ/ОБВИНЯМЫХ И ЗАЩИТА ПОТЕРПЕВШИХ
Права подозреваемых (статья 55) и обвиняемых (статья 67) защищены Статутом в максимально возможной степени. На них распространяются все международно-правовые гарантии, а некоторых случаях вводятся дополнительные. Статут призван обеспечить также защиту потерпевших без ущерба для прав обвиняемых. Эта задача, по крайней мере формально, представляется успешно решенной. Примером могут служить положения о доказательствах статей 68(2) и 69, предусматривающих в исключительных обстоятельствах возможность проведения закрытого слушания и предоставления доказательств с помощью электронных или иных специальных средств, если это не влечет ущемления прав обвиняемого. Если Судом не предусмотрено иное, такие меры принимаются, в частности, если преступление включало сексуальное насилие или насилие в отношении детей.
Помимо специальных положений о правах обвиняемых, Статут обязывает прокурора изыскивать не только доказательства преступления, но и доказательства невиновности, а также предоставлять такие доказательства в распоряжение защиты. Важная роль в защите прав обвиняемых и ограничении прав прокурора принадлежит Палате предварительного производства. Во-первых, если прокурор считает, что проведение расследования представляет уникальную возможность для получения доказательств, которые впоследствии могут оказаться недоступными для целей использования в ходе судебного разбирательства, он информирует об этом Палату предварительного производства (статья 56). По представлению прокурора Палата может в интересах защиты прав обвиняемого также дать поручение одному из своих членов или другому судье осуществлять наблюдение за процессуальными действиями. Если прокурор не требует принятия таких мер, Палата может осуществлять их по своей инициативе.
До начала судебного разбирательства Палата предварительного производства проводит слушание по вопросу об утверждении обвинений и определяет, имеются ли достаточные доказательства для установления существенных оснований полагать, что данное лицо совершило то преступление, в котором оно обвиняется. Слушание проводится в присутствии обвиняемого и его защитника (Статья 61).
Судебное разбирательство в присутствии обвиняемого
Несмотря на все возражения в рабочих группах, принятый текст Статута не предусматривает заочного разбирательства (статья 63). Судебная палата может удалить обвиняемого, если тот продолжает нарушать ход процесса; при этом ему предоставляется «возможность следить за ходом разбирательства и давать указания защитнику, находясь за пределами зала заседаний». Слушания по утверждению обвинения в Палате предварительного производства могут проводиться в отсутствие обвиняемого. В таком случае обвиняемый может быть представлен защитником, «если Палата определит, что это отвечает интересам правосудия».
К вопросу о правах потерпевших
Вопросы прав потерпевших по преступлениям, находящимся в компетенции Суда, получили в Статуте вполне достаточное отражение. Важным нововведением стали широкие полномочия Суда по назначению возмещения ущерба со стороны осужденного – как в денежной, так и в нематериальной форме. В части, касающейся данного вопроса, потерпевшие могут принимать личное участие в разбирательстве. Предыдущее французское предложение о выплате компенсаций государством на конференции поддержки не получило. В определенных случаях, однако, Суд может вынести решение о выплате сумм в счет компенсации в Целевой фонд, создаваемый в интересах потерпевших.
В положениях о прокурорских полномочиях (статья 15) отдельно признается законная роль потерпевших при инициировании расследования в рамках МУС. Помимо этого, в статье 68 «Защита потерпевших и свидетелей» не только изложены обязанности Суда по обеспечению защиты и предусмотрено создание Группы по оказанию помощи, но и разрешает представлять и рассматривать на различных стадиях разбирательства мнения и опасения потерпевших, когда оказываются затронутыми их личные интересы.
8. ОБЩИЕ ПРИНЦИПЫ УГОЛОВНОГО ПРАВА
В данном разделе кратко освещаются некоторые позитивные итоги переговоров, в частности в отношении возрастных ограничений, применимого права и распространения юрисдикции Суда только на преступления, совершенные после вступления Статута в силу.
Минимальный возраст наступления ответственности
Серьезным прорывом стало достижение еще на начальном этапе соглашения о том, что Суд не будет обладать юрисдикцией в отношении любого лица, не достигшего 18-летнего возраста на момент предполагаемого совершения преступления (статья 26). Ранее многие государства выступали за снижение возрастного порога уголовной ответственности или за то, чтобы оставить за Судом право уголовного преследования несовершеннолетних на основе таких субъективных критериев, как степень зрелости подсудимого. Конфликт удалось разрешить посредством квалификации этого вопроса как процедурного, не связанного формально с возрастом наступления уголовной ответственности.
Ответственность командиров
Положения об ответственности командования и о приказах вышестоящих начальников вызвали наибольшие сложности при обсуждении соответствующих статей Статута.
В части ответственности командования, Статут различает между военными командирами и другими начальниками. В отношении первых используются Нюрнбергские критерии: для наступления ответственности необходимо, чтобы командир знал или, в сложившихся на тот момент обстоятельствах, должен был знать о совершении или намерении совершить преступление, но не принял всех разумных мер для его предотвращения или не передал вопрос для расследования. В отношении гражданских начальников применяются значительно более жесткие, пожалуй даже – беспрецедентные, критерии: начальник должен осуществлять эффективный контроль и власть над подчиненными и их деятельностью и должен нести ответственность, если он знал или сознательно проигнорировал информацию, которая явно указывала на то, что подчиненные совершали или намеревались совершить преступления, и не принял мер к предупреждению и пресечению таких действий или к передаче вопроса для расследования.
Приказы начальника и предписание закона
Квалификация Статутом приказов и предписаний как оснований для освобождения от ответственности знаменует отход от нюрнбергских принципов и статутов международных трибуналов, которые в принципе исключают возможность такой трактовки. Следует отметить, однако, что применение этого основания серьезно ограничено рядом оговорок. Лицо освобождается от ответственности только в следующих случаях: когда оно было юридически обязано исполнять приказы данного правительства или данного начальника; когда оно не знало, что приказ был незаконным, а также когда приказ был явно незаконным (статья 33). Отдельно для целей этой статьи явно незаконными должны считаться приказы о совершении преступления геноцида или преступлений против человечности.
Другие основания освобождения от ответственности
Положения Статута, принятые по итогам долгих переговоров, предусматривают довольно широкий перечень оснований, каждое из которых излагается развернуто. Некоторые пункты Хьюман Райтс Вотч поддерживала (вынужденная ответная реакция), другие пункты были сформулированы не так конкретно, как нам бы хотелось (интоксикация). С учетом серьезности рассматриваемых Судом преступлений вызывает беспокойство возможность, при определенных обстоятельствах, ссылки на защиту имущества (а также на самозащиту или защиту других лиц) для оправдания военных преступлений, хотя это и не относится к геноциду и преступлениям против человечества.
Ne bis in idem
Статут признает важный принцип, исключающий привлечение к суду за преступление, в отношении которого уже вынесен обвинительный или оправдательный приговор.
Статья 21 гласит, что Суд применяет, во-первых, Статут, Элементы преступлений и Правила процедуры и доказывания, во-вторых, международное право и, в-третьих, общие принципы, взятые из национальных законов правовых систем мира, в той степени, насколько они соответствуют международному праву. Важным дополнением стало положение о том, что применение и толкование права должно соответствовать международно признанным правам человека и «не допускать никакого неблагоприятного проведения различия по таким признакам, как гендерный признак, возраст, раса … или иное положение».
К вопросу о юридических лицах
Выдвигалось предложение распространить юрисдикцию Суда не только на физических, но и на юридических лиц, однако в итоге оно было отвергнуто, в значительной степени – по настоянию США. Таким образом, Международный уголовный суд не может признавать преступными организации в целом, что противоречит нюрнбергской практике.
9. СОСТАВ И УПРАВЛЕНИЕ ДЕЛАМИ СУДА
Кандидаты на избрание в состав Суда должны быть экспертами в области уголовного или международного права. Они предлагаются государствами-участниками (кандидат не обязательно должен быть гражданином выдвигающего его государства, но должен быть гражданином одного из государств-участников) и избираются Ассамблеей государств-участников. Таким образом, государства, не ратифицировавшие Статут, отстраняются от участия в выборах судей.
Как и многие другие положения Статута, связанные с гендерными аспектами, пункт о необходимости учета сбалансированного представительства полов при отборе судей также столкнулся с сопротивлением. Еще большее беспокойство вызывало активное нежелание включать в состав Суда судей с опытом в области проблемы сексуального и гендерного насилия. По мнению многих участников переговоров, это придавало бы данному вопросу «особый статус». В качестве компромиссной были приняты формулировки: «Государства-участники при отборе судей учитывают необходимость обеспечения в составе членов Суда справедливого представительства судей женского и мужского пола» и «Государства-участники учитывают необходимость наличия в составе Суда лиц, обладающих опытом юридической деятельности по специальным вопросам, в том числе, но не ограничиваясь этим, по вопросам, касающимся насилия в отношении женщин или детей».
Статья 43 предусматривает создание Группы по оказанию помощи потерпевшим и свидетелям, которая обеспечивает «меры защиты и процедуры безопасности, консультационную и другую соответствующую помощь свидетелям, потерпевшим, которые являются в Суд, и другим лицам, которым грозит опасность в результате показаний, данных такими свидетелями». Как и предлагала Хьюман Райтс Вотч, Группа создается в составе Секретариата и не зависит от прокурора.
В отношении судьи или прокурора Статут предусматривает отрешение от должности и другие дисциплинарные меры за проступок или нарушение своих обязанностей (статьи 46-47).
Статья 50 гласит, что официальными языками Суда являются английский, арабский, испанский, китайский, русский и французский языки. Правила процедуры и доказывания должны быть приняты Ассамблеей государств-участников (статья 51) после согласования их в Подготовительной комиссии. Таким образом, государства, не ратифицировавшие Статут, не могут участвовать в принятии Правил, хотя для них и сохраняется возможность повлиять на процесс их разработки через Подготовительную комиссию. Вопросы повседневного функционирования определяет Регламент Суда, который принимается самими судьями.
10. МЕРЫ НАКАЗАНИЯ
Статут предоставляет Суду право назначить наказание в виде лишения свободы на определенный срок или пожизненного лишения свободы (статья 77). По итогам переговоров о необходимости установления минимального и максимального срока было включено только положение об ограничении срока лишения свободы 30 годами. Против пожизненного заключения выступал ряд стран, особенно латиноамериканских, где такое наказание запрещено конституцией как нарушающее права человека, поскольку является жестоким и негуманным и противоречит целям исправления. С тем чтобы частично снять озабоченности в связи с пожизненным заключением, в Статут было включено положение об обязательном обзоре судом исполнения приговора, когда «лицо отбыло две трети срока наказания или 25 лет в случае пожизненного лишения свободы» (статья 110). В дополнение к лишению свободы Суд может также назначить штраф или конфискацию доходов, имущества и активов.
Вопрос об отдельном включении в Статут такой меры наказания, как смертная казнь, настойчиво продвигали Тринидад и Тобаго, арабские страны, Нигерия и Руанда. При этом они исходили не только из необходимости максимального наказания за наиболее тяжкие преступления, но из стремления избежать коллизии между Статутом и собственным внутренним законодательством в случае запрещения Статутом смертной казни. США, при поддержке Японии, предложили, чтобы государства могли применять смертную казнь самостоятельно, на основе принципа взаимодополняемости.
В итоге Статут сам по себе не предусматривает назначение Судом смертной казни. Компромисс был оформлен статьей 80, которая гласит: «Ничто в настоящей Части Статута не затрагивает применения государствами мер наказания, установленных их национальным законодательством…»
11. ФИНАНСИРОВАНИЕ
Расходы Суда и его органов покрываются за счет начисленных взносов государств-участников, средств, предоставленных ООН по утверждении Генеральной Ассамблеей, и добровольных взносов. Соотношение вклада ООН и государств-участников в Статуте не устанавливается.
12. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ПОЛОЖЕНИЯ
Исключительно важной особенностью Статута является положение и неприменимости к нему никаких оговорок (статья 120). Перспектива сохранения права оговорок, что позволило бы государствам-участникам не исполнять тщательно согласованные положения, оставалась вполне реальной до последних дней Римской конференции.
Поправки (статьи 121-122)
Поправки к Статуту могут быть предложены по истечении семи лет с момента вступления его в силу. Для принятия поправки, по которой не может быть достигнут консенсус, необходимо большинство в две трети государств-участников. Изменения, выходящие за рамки институциональных, должны быть приняты семью восьмыми государств-участников, что призвано обеспечить относительную стабильность Статута.
В отношении статьи 5 (Преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда) предусмотрен еще более жесткий режим, распространяющий действие поправки только на принявших ее государств-участников, т.е. Суд может осуществлять юрисдикцию только в случае согласия государства места совершения преступления или страны гражданской принадлежности обвиняемого. Фактически, это означает право оговорки по вновь введенным преступлениям.
Ратификация
Для вступления Статута в силу необходима ратификация 60 государствами (статья 126).
Права человека можно определить как права, определяющие статус человека в обществе и государстве. В современном понимании права человека основаны на естественном праве, т.е. присущи всем людям от рождения.
Подобное понимание складывалось на протяжении достаточно длительного временного периода. Еще выдающийся русский юрист Ф.Ф. Мартенс отмечал: «В настоящее время все образованные государства признают за человеком, как таковым, безотносительно к его подданству или национальности, известные ос-
новные права, которые неразрывно связаны с человеческой личностью...» .
Права человека являются объектом не только внутригосударственной, но и международно-правовой защиты. Умышленное нарушение данных прав является, без сомнения, противоправным деянием.
В то же время не каждое нарушение прав человека образует состав международного преступления, а лишь наиболее тяжкие, вызывающие озабоченность всего мирового сообщества. Г. Верле писал: «Это не означает, однако, что любое нарушение прав человека или даже любое серьезное нарушение является наказуемым непосредственно по международному праву. Напротив, лишь небольшой группе прав человека гарантируется защита посредством междуна- родного уголовного права. Непосредственная криминализация нарушения права в соответствии с международным правом является наивысшим уровнем защиты, которого может достичь субъективное право» .
Следует упомянуть и мнения, более расширительно толкующие понятие международного преступления. Так, С.В. Черниченко высказывал мнение о необходимости признать международными преступлениями все грубые и массовые нарушения прав человека, совершенные по указанию правительств или санкционированные данными правительствами. В то же время он считает, что это не имеет ничего общего с криминализацией новых международно-правовых
деликтов и международной уголовной ответственностью за них физических
Большинство юристов-международников все же рассматривают понятие «международное преступление» в контексте международного уголовного права. В.Н. Кулебякин и А.Ю. Скуратова определяют международные преступления как «тягчайшие общественно-опасные противоправные деяния, которые нарушают основополагающие нормы международного права, затрагивают интересы всего международного сообщества, посягают на международный правопорядок в целом» . В.Н. Кудрявцев считает, что международные преступле
ния - это «правонарушения, наносящие ущерб жизненно важным интересам международного сообщества, т.е. в первую очередь международному миру и
безопасности» .
Наиболее развернутое определение международному преступлению дает Н.И. Костенко: «Концептуально международное преступление - это разновидность международного правонарушения, посягающего на сами основы международного сообщества и наносящего ему тяжкий ущерб и вызывающего опасные для человеческой цивилизации нарушения принципов и норм международного права, основополагающего значения для дела обеспечения мира, защиты человека и жизненно важных интересов международного сообщества в целом. Конечным итогом совершения международного преступления является международная ответственность государств и индивидуальная ответственность физических лиц» .
К видам (категориям) международных преступлений традиционно относят преступления геноцида, преступления против человечности, военные преступления и преступления агрессии. Следует отметить, что в научной литературе преступления против мира (правовое понятие, в основном аналогичное понятию «преступления агрессии»), преступления против человечности и военные преступления именовались преступлениями по общему международному праву, а иные преступления (в частности, преступления геноцида) - конвенционными преступлениями.
Невзирая на общепринятость вышеуказанной классификации, упомянутые четыре вида международных преступлений никогда (до Римского статута) не были объединены в общем кодифицированном международно-правовом акте. Несмотря на то что Статут кодифицировал в своих положениях указанные виды преступлений, а также сформулировал, опираясь на предшествующие ему договорные и обычные нормы международного гуманитарного и международного уголовного права, конкретные составы преступлений, данный международный акт не претендует на исчерпывающий охват всех международных преступных деяний, а лишь определяет четкие границы юрисдикции МУС. Так, п. 3 ст. 22 Статута (п. 1 и 2 данной статьи ограничивает юрисдикцию МУС и запрещают применение определения состава преступления по аналогии) провозглашает: «Настоящая статья не влияет на квалификацию любого деяния как преступного по международному праву, независимо от настоящего Статута» . Кроме того, международное уголовное право является развивающейся отраслью международного публичного права, в том числе в части, касающейся перечня международных преступлений. Мнение о нестатичности международного уголовного права встречается в научной литературе, посвященной указанной отрасли. В частности, С.В. Черниченко считал, что перечень международных преступлений может быть лишь приблизительным и является эволюционирующим яв-
Ответственность за международные преступления, по Римскому статуту, сводится к уголовной ответственности физических лиц, тем самым политическая ответственность государств за данные преступления выводится за рамки юрисдикции МУС, но, естественно, не отрицается в принципе. В п. 4 ст. 25 Статута говорится: «Ни одно положение в настоящем Статуте, касающееся индивидуальной уголовной ответственности, не влияет на ответственность госу-
дарств по международному праву» .
Представляется необходимым выяснить соотношение понятий «международные преступления» и «преступные нарушения прав человека». Формулировки составов преступлений в положениях Римского статута, их толкование в Элементах преступлений, исторический контекст появления указанных формулировок в международном праве свидетельствуют о том, что права человека являются объектом преступного посягательства всех международных преступлений (по крайней мере закрепленных в положениях Статута). Зачастую, правда, данный объект не является единственным. Так, преступление агрессии имеет в качестве объекта преступного посягательства, помимо прав человека, также государственный суверенитет и территориальную целостность. Тем не менее можно констатировать, что преступное нарушение прав человека - это международное преступление с конкретизированным родовым объектом преступ- ного посягательства. Для целей настоящего диссертационного исследования предлагается рассматривать понятия «международные преступления» и «преступные нарушения прав человека» в качестве тождественных.
Таким образом, ответственность за преступные нарушения прав человека в контексте положений Римского статута Международного уголовного суда - это уголовная ответственность физических лиц за международные преступления, подпадающие под юрисдикцию МУС.
Гражданство физического лица, предположительно виновного в совершении международных преступлений, предусмотренных положениями Статута (предполагаемого субъекта преступления), не всегда является решающим обстоятельством для привлечения (или непривлечения) его к ответственности Международным уголовным судом. В случае совершения указанных преступлений на территории государства, являющего участником Статута, либо на территории любого государства (при передаче ситуации Суду Советом Безопасности ООН в соответствии с п. «Ь» ст. 13 Статута), гражданство предполагаемого субъекта преступления не имеет значения для привлечения его к уголовной ответственности Международным уголовным судом. Лишь в случае совершения международного преступления на территории государства, не являющегося участником Статута или (гипотетически) территории с международным режимом (а также при отсутствии вышеупомянутой реакции Совета Безопасности ООН) действует исключительно принцип гражданства (Суд осуществляет юрисдикцию, если обвиняемое лицо является гражданином государства - участника Римского статута).
Римский статут исключает из юрисдикции МУС лиц, не достигших к моменту предполагаемого совершения международного преступления 18-летнего 208
возраста.
Большинство составов преступлений, предусмотренных Статутом, не предполагают обязательного наличия специального субъекта преступного деяния (хотя объективная сторона ряда преступных деяний (преступления геноцида и апартеида) фактически предполагают в качестве субъекта данных преступлений лицо, обладающее реальной властью). Исключение составляют преступления агрессии. В соответствии с п. 1 ст. 8-bis Статута действия, относящиеся к объективной стороне данного преступления, могут планироваться и осуществляться «лицом, которое в состоянии фактически осуществлять контроль за политическими и военными действиями государства» . Специальный субъект преступления положениями Римского статута предусмотрен также для особого вида ответственности - ответственности военных командиров и иных начальников за преступления, совершенные их подчиненными (см. далее данный параграф диссертации).
Субъективную сторону международных преступлений определяет ст. 30 Статута (точнее, несмотря на название, данная статья раскрывает понятие вины (mens rea), которая является ядром субъективной стороны):
«1. Если не предусмотрено иное, лицо подлежит уголовной ответственности и наказанию за преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, только в том случае, если по признакам, характеризующим объективную сторону, оно совершено намеренно и сознательно.
2. Для целей настоящей статьи лицо имеет намерение в тех случаях, когда:
a) в отношения деяния - это лицо собирается совершить такое деяние;
b) в отношении последствия - это лицо собирается причинить это последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий.
3. Для целей настоящей статьи «сознательно» означает, что обстоятельство существует или что последствие наступит при обычном ходе событий. «Знать» и «знание» должны толковаться соответствующим образом» .
Из текста данной статьи следует, что юрисдикция МУС распространяется лишь на преступления, совершенные с умыслом. Преступления, совершенные по неосторожности, подпадают под юрисдикцию МУС лишь в специально оговоренных в Статуте (и разъясненных в Элементах преступлений) случаях. В настоящее время Статут не предусматривает конкретных составов преступлений, совершенных по неосторожности. Единственное своего рода исключение - ответственность командиров (начальников) за преступления, совершенные их подчиненными. Однако данная ответственность является не отдельным составом преступления, а видом международной уголовной ответственности, применяемой в дополнение к основным составам преступлений, изложенным в ст. 6-8 Римского статута (см. далее данный параграф диссертации).
Следует уточнить вопрос о приемлемости к рассмотрению Международным уголовным судом преступлений, предусмотренных Статутом, совершенных с косвенным умыслом (dolus eventualis). Понятие косвенного умысла в национальных правовых системах существенно не различается. Так, ч. 3 ст. 25 Уголовного кодекса Российской Федерации гласит, что «преступление признается совершенным с косвенным умыслом, если лицо осознавало общественную опасность своих действий, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало эти последствия либо относилось к ним безразлично» . В германском уголовном праве косвен
ный умысел имеет место тогда, когда субъект преступления лишь предполагает возможность нарушения закона, считается с этим и в ряде случаев соглашается с наступлением общественно опасных последствий, которых не желает. Однако при этом воля к действиям субъекта преступления является безусловной.
Значительное число юристов-международников, занимающихся исследованием деятельности органов международного уголовного правосудия, в частности Международного уголовного суда, считает, что под юрисдикцию МУС,
согласно ст. 30 Римского статута, попадают лишь преступления, совершенные с прямым умыслом (dolus directus). Причиной этого является формулировка п. 2 ст. 30, предполагающая знание преступника об обязательном (а не возможном) наступлении последствий «при обычном ходе событий» .
Г. Верле, анализируя нормативные положения Римского статута, делает на основе этого анализа вывод о том, что на основании указанных положений под юрисдикцию МУС могут подпадать лишь преступления, совершенные с прямым умыслом (если не предусмотрено иное). Тем не менее, по его мнению, практика Международного уголовного суда внесла определенные коррективы в вышеуказанные положения, фактически распространив действие ст. 30 Статута на преступления, совершенные с косвенным умыслом: «Именно этот подход был избран Палатой предварительного производства Международного уголовного суда в процессе по делу Лубанги. Палата предварительного производства пришла к выводу, что кроме “конкретного намерения” (“dolus directus первого порядка», т.е. цели) и осознания неизбежного результата («dolus directus второго порядка»), ст. 30 Статута МУС также охватывает ситуации, в которых подозреваемый отдает себе отчет в том, что его действия или бездействие могут создать риск материализации объективных элементов преступления и принимает данный результат, примиряясь с ним или соглашаясь с его наступлением (также известные как dolus eventualis)» .
Однако полномочия МУС не распространяются ни на возможность создания новых норм права, ни на расширительное толкование положений Римского статута. Очевидно, что преступления, совершенные с косвенным умыслом, могут подпадать под юрисдикцию Международного уголовного суда в соответствии со ст. 30 Статута. При анализе формулировок статьи и полученных в ре-
зультате такого анализа выводах о распространении юрисдикции Суда лишь на преступления, совершенные с прямым умыслом, зачастую не отражено то обстоятельство, что dolus directus характеризуется не только предвидением наступления общественно опасных последствий, но и желанием их наступления (стремлением к достижению определенного преступного результата). В то же время п. 2 ст. 30, формулирующий признаки намерения (являющегося необходимой составляющей любого, кроме должным образом оговоренных в Статуте исключений, преступления, подпадающего под юрисдикцию МУС) в отношении наступления общественно опасных последствий, определяет указанные признаки следующим образом: «лицо собирается причинить последствие или сознает, что оно наступит при обычном ходе событий» . В данном случае раз
делительный союз «или» дифференцирует стремление к наступлению общественно опасных последствий и простое знание об их наступлении при обычном ходе событий. Данное положение Статута свидетельствует о том, что косвенный умысел является допустимой формой вины для преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС (совершая преступное деяние, лицо сознает наступление общественно опасного последствия, но не собирается его причинять, т.е. не желает его наступления). Практика Международного уголовного суда по делу Томаса Лубанги Дьило лишь подтверждает правильность данного толкования указанной правовой нормы.
Следует отметить, что в дальнейшем МУС при осуществлении правосудия предпочитал не обращаться к термину «dolus eventualis», противопоставляя его некоему (уже упомянутому) промежуточному понятию «dolus directus второго порядка» (или второй степени - second degree). При этом указанным понятием фактически охватывалась (по крайней мере частично) и такая форма вины, как косвенный умысел, так как «dolus directus второго порядка» не предполагает конкретного намерения виновного лица к достижению общественно опасных последствий (см. гл. 3 данного диссертационного исследования). Неприятие в некоторых позднейших решениях судебных органов МУС понятия «dolus even- tualis,» возможно, имеет некоторые истоки в понимании французским национальным уголовным правом «эвентуального умысла» как термина, обозначающего наиболее опасную форму преступной неосторожности (либо некую форму «промежуточной» вины между умыслом и преступной неосторожностью) . Однако сам термин «прямой умысел» (dolus directus) изначально предполагает стремление к достижению общественно опасных последствий. Представляется целесообразным, с учетом уголовно-правовых норм российского, а также зарубежного (в частности, германского) права, использовать в теоретической части данного диссертационного исследования понятие косвенного умысла (а также понятие «dolus eventualis» в качестве тождественного понятию косвенного умысла) для характеристики возможной субъективной стороны преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС.
Переходя к рассмотрению объектов международных преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, следует отметить многоуровневость самого понятия «объект международного преступления». Данная многоуровневость может быть представлена следующим образом:
Общий объект - мировой правопорядок, представляющий собой совокупность юридических благ и интересов, закрепленных системой международного публичного права и криминализированных международным уголовным
Родовой объект - составная часть общего объекта, объединяющая в себе группу однородных юридических благ и интересов, охраняемых соответствующими нормами международного права (как отмечалось выше, конкретизированным родовым объектом международных преступлений, рассматриваемым в данном диссертационном исследовании, являются права человека, защищенные положениями Римского статута);
Непосредственный объект - правовой интерес, на который посягает конкретное международное преступление (в контексте данного диссертационного исследования - различные права человека, нарушенные преступным посягательством: права человека на жизнь, на здоровье, на благоприятную окружающую среду и т.д.).
При этом следует отметить, что многие преступные нарушения прав человека, закрепленные в международном уголовном праве (и, в частности, в Статуте МУС), посягают сразу на несколько указанных прав, т.е. имеют несколько непосредственных объектов преступного посягательства.
Следующим необходимым элементом состава преступления является объективная сторона, т.е. совокупность признаков, характеризующих непосредственно преступное деяние и общественно опасные последствия, наступившие в результате его совершения. Римский статут, как правило, подробно не регламентирует объективную сторону преступлений. Некоторое толковательное описание объективной стороны преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, содержится в Элементах преступлений.
Важнейшей составляющей объективной стороны преступлений (в том числе международных преступлений, подпадающих под юрисдикцию Суда) является преступное поведение. При этом преступное поведение может проявляться как в форме действия, так и в форме бездействия.
Следует отметить, что преступное поведение (в особенности преступное действие, т.е. активное преступное поведение субъекта), направленное на совершение международных преступлений, зачастую представляет собой достаточно сложный, многоплановый и длительный вид деятельности. Так, А.Н. Трайнин, характеризуя преступления против человечности, в своей работе «Защита мира
и уголовный закон» указывал на то, что «преступление против человечества складывается не из эпизодического действия (удар ножом, поджог и т.п.), а из системы действий, из определенного рода «деятельности» (подготовка агрессии, политика террора, преследование мирных граждан и т.п.)» .
Другим значимым элементом объективной стороны международных преступлений является наступление общественно опасных последствий. При этом, применительно к международным преступлениям, допустимо в расширительном понимании говорить о наступлении общественно опасных последствий в отношении преступных деяний как с материальным, так и с формальным составом. Так, Г. Верле отмечает: «В данном смысле последствия охватывают все последствия преступного поведения, даже так называемые “поведенческие” преступления, или преступления с формальным составом, которые могут иметь “последствия”. Последствие может заключаться в причинении вреда, действительно нанесенного (такого как умышленное причинение потерпевшему сильных страданий), или в создании опасности для охраняемого права (такой как создание серьезной угрозы здоровью потерпевшего)» . Таким образом, все без исключения международные преступления имеют общественно опасные последствия если не в узком (уголовно-правовом), то в более широком (политико-правовом) значении. Совершаемые в контексте социальных и политических катаклизмов, «вызывающие озабоченность международного сообщества» (а именно такие преступные деяния подпадают под юрисдикцию МУС), международные преступления несут угрозу общемировой и региональной стабильности, а, оставаясь безнаказанными, порождают правовой нигилизм и создают предпосылки для новых преступных нарушений основных прав личности и общества.
Важнейшим элементом объективной стороны преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, являются обстоятельства их совершения. Обстоятельства совершения конкретного международного преступления - это факты, имеющие существенное значение для квалификации указанных преступлений (например, нахождение лица под защитой Женевских конвенций 1949 г.). Отдельно следует выделить так называемые контекстные (контекстуальные) обстоятельства объективной стороны, являющиеся составной частью более широкого понятия контекстных (контекстуальных) обстоятельств, имеющих существенное значение как для объективной, так и для субъективной стороны международных преступных деяний. Второе, более широкое содержание понятия контекстных (контекстуальных) обстоятельств в литературе по международному праву иногда обозначается термином «контекстный элемент» . В дальней
шем в настоящем диссертационном исследовании предлагается использовать именно данный термин в указанном значении.
Термин «контекстный элемент» используется в науке международного уголовного права для обозначения связи состава преступления с обстоятельствами, квалифицирующими его в качестве международного преступного деяния. Так, контекстным элементом преступлений против человечности является их связь с широкомасштабным или систематическим нападением на любых гражданских лиц. Контекстным элементом военных преступлений является связь данных деяний с вооруженным конфликтом.
Основное значение контекстного элемента заключается в отграничении международных преступлений от обычных уголовных преступлений, подпадающих лишь под юрисдикцию соответствующего национального права. Кроме того, контекстный элемент позволяет отграничить друг от друга различные категории преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС (с зачастую практически идентичными по объективной стороне конкретными составами пре- ступлений). Так, контекстный элемент позволяет отграничить друг от друга преступления против человечности и военные преступления. В рамках же категории военных преступлений контекстный элемент позволяет провести разграничение между указанными преступлениями, совершаемыми в ходе вооруженных конфликтов международного и немеждународного характера.
Необходимо отметить, что органы международного уголовного правосудия (в большей степени трибуналы ad hoc и в меньшей степени МУС) не всегда идут по пути четкого разграничения составов преступлений со сходной объективной стороной. Определенное распространение в практике данных судебных органов получила концепция кумулятивного обвинения, предусматривающая предъявление обвинения в совершении одновременно нескольких составов преступлений на основании одних и тех же материальных фак-
Подобная практика, не имеющая закрепления в договорных и обычных нормах международного права, входит в определенное противоречие с принципом ne bis in idem. Тем не менее данную практику возможно признать допустимой при условии того, что наказание не будет назначаться отдельно за каждый вменяемый на основе кумулятивного обвинения состав преступления.
Немаловажным аспектом ответственности за преступные нарушения прав человека является совокупность норм Римского статута, регулирующих вопросы соучастия в международных преступлениях. Римский статут криминализирует (перечисляя в п. 3 ст. 25) несколько форм участия в преступной деятельности. Кроме того, п. 3 ст. 25 Статута определяет возможность для уголовной ответственности физического лица за неоконченное преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, и условия такой ответственности.
Согласно указанной международно-правовой норме, лицо подлежит уголовной ответственности в случаях, если оно:
«а) совершает такое преступление индивидуально, совместно с другим лицом или через другое лицо независимо от того, подлежит ли это другое лицо уголовной ответственности;
b) приказывает, подстрекает или побуждает совершить такое преступление, если это преступление совершается или если имеет место покушение на это преступление;
c) с целью облегчить совершение такого преступления пособничает, подстрекает или каким-либо иным образом содействует его совершению или покушению на него, включая предоставление средств для его совершения;
d) любым другим способом способствует совершению или покушению на совершение такого преступления группой лиц, действующих с общей целью. Такое содействие должно оказываться умышленно и либо:
(i) в целях поддержки преступной деятельности или преступной цели группы в тех случаях, когда такая деятельность или цель связана с совершением преступления, подпадающего под юрисдикцию Суда; либо:
(ii) с осознанием умысла группы совершить преступление;
e) в отношении преступления геноцида прямо и публично подстрекает других к совершению геноцида;
f) покушается на совершение такого преступления, предпринимая дей
ствие, которое представляет собой значительный шаг в его совершении, однако преступление оказывается незавершенным по обстоятельствам, не зависящим от намерений данного лица. Вместе с тем лицо, которое отказывается от попытки совершить преступление или иным образом предотвращает совершение преступления, не подлежит наказанию в соответствии с настоящим Статутом за покушение на совершение этого преступления, если данное лицо полностью и добровольно отказалось от преступной цели» .
Можно констатировать, что за исключением обычного соисполнительства, предусмотренного пп. «а» п. 3 ст. 25, положения Статута предусматривают две группы различных форм (видов) соучастия. Первая группа объединяет соучастие в форме отдания преступного приказа, соучастие в форме подстрекательства и соучастие в форме побуждения. Характеризуя формы соучастия, относящиеся к указанной группе, Г. Верле пишет: «Все эти формы соучастия объединяет то, что лицо не исполняет преступление самостоятельно, но побуждает другое лицо к его исполнению. Такое побуждение порождает правоотношение уголовной ответственности только в том случае, если преступление фактически совершается или если, по меньшей мере, происходит покушение на его совершение. Таким образом, и отдача приказа, и побуждение к совершению преступления являются вспомогательными формами соучастия» .
Ко второй группе форм соучастия в международных преступлениях относятся пособничество, а также способствование совершению или покушению на совершение международного преступления группой лиц (являющееся, по сути, близкой к пособничеству формой соучастия). При этом объективная сторона пособничества может выражаться как в материальной, так и в моральной поддержке совершения преступных деяний. А.Г. Кибальник раскрывает понимание содержания пособничества доктриной международного уголовного права следующим образом: «Пособничество в совершении преступления в современном международном уголовном праве описывается двумя терминами: «aiding» и «abetting».
Как разъясняет У.А. Шабас, эти термины заимствованы из формулировок соучастия, характерных для стран общего права. При этом aiding означает «некоторую форму физической помощи в совершении преступления», но «вторичного характера». Abetting представляет собой «моральную поддержку» или «другое проявление морального уговаривания» . В деле МТБЮ «Прокурор против А. Фурунджия» констатируется, что пособничество состоит в «практической помощи, поддержке или моральной поддержке, которая оказывает существенный эффект на совершение преступления» .
В отношении такой формы соучастия, как способствование совершению или покушению на совершение международного преступления группой лиц (далее - способствование), следует отметить ее отличие от собственно пособничества в способах оказания преступного содействия. Данные отличия с достаточной очевидностью не закреплены в положениях Римского статута и иных международно-правовых актах и отмечены лишь на уровне доктрины международного уголовного права, использующей методы исторического и грамматического толкования права. Если пособничество предусматривает непосредственную вовлеченность в совершение преступления, в частности, путем предоставления средств для его совершения, то способствование предполагает оказание содействия преступному деянию в удаленном доступе любым другим способом, чем пособничество, например, через финансирование преступной деятельности.
Помимо соучастия в международном преступлении положения Римского статута предусматривают такую особую форму уголовной ответственности, как ответственность командиров и других начальников за преступления, совершенные их подчиненными.
Статья 28 Статута формулирует содержание данной формы ответственности следующим образом:
«В дополнение к другим основаниям уголовной ответственности по настоящему Статуту за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда:
а) военный командир или лицо, эффективно действующие в качестве военного командира, подлежит уголовной ответственности за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, совершенные силами, находящимися под его эффективным командованием и контролем либо, в зависимости от обстоятельств, под его эффективной властью и контролем, в результате неосуществления им контроля надлежащим образом над такими силами, когда:
(i) такой военный командир или такое лицо либо знало, либо, в сложившихся на тот момент обстоятельствах, должно было знать, что эти силы совершали или намеревались совершить такие преступления; и
(ii) такой военный командир или такое лицо не приняло всех необходимых или разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного вопроса в компетентные органы для расследования и уголовного преследования;
b) применительно к отношениям начальника и подчиненного, не описанным в п. (а), начальник подлежит уголовной ответственности за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, совершенные подчиненными, находящимися под его эффективной властью и контролем, в результате неосуществления им контроля надлежащим образом над такими подчиненными, когда:
(i) начальник либо знал, либо сознательно проигнорировал информацию, которая явно указывала на то, что подчиненные совершали или намеревались совершить такие преступления;
(ii) преступления затрагивали деятельность, подпадающую под эффективную ответственность и контроль начальника; и
(iii) начальник не принял всех необходимых и разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного вопроса в компетентные органы для расследования и уголовно-
го преследования» .
Данная статья применяется в «дополнение к другим основаниям», т.е. лишь в случае наступления общественно-опасных последствий в форме совершения подчиненными командиров и иных начальников преступлений, подпадающих под юрисдикцию МУС, согласно ст. 5 Статута.
Ответственность командиров и других начальников за преступления, совершенные их подчиненными (далее - командная ответственность) не представляется корректным идентифицировать в качестве формы соучастия в преступлении.
Субъективная сторона командной ответственности может иметь различные формы вины: от умысла (прямого или косвенного) до преступной неосторожности (легкомыслия или небрежности). При этом даже наличие прямого умысла на непредотвращение преступлений своих подчиненных либо на покрыватель- ство подобных деяний не означает умысла на соучастие в указанных преступных деяниях (так как направленность умыслов на соучастие в преступлении и на его непредотвращение существенным образом различается) .
Представляется возможным на доктринальном уровне при определении конкретной формы соотношения командной ответственности и основного состава преступления использовать применяющееся в ряде национальных правовых систем понятие причастности к преступлению (иногда также используется термин «прикосновенность к преступлению»). В частности, в российском уголовном праве данное понятие представляет собой особый правовой институт, устанавливающий основания и пределы ответственности лиц, не относящихся к категории соучастников, однако причастных к совершению преступных деяний. При этом следует отметить, что командная ответственность не вписывается полностью в уже известные в национальных правовых системах формы причастности (прикосновенности) к преступлению (такие как укрывательство преступления и попустительство) . В соответствии с вышесказанным пред
ставляется целесообразным рассматривать командную ответственность в ка-
честве особой формы причастности (прикосновенности) к преступлению.
Таким образом, уголовная ответственность за преступные нарушения прав человека, закрепленная в положениях Римского статута, распространяется как на непосредственных исполнителей преступных деяний, так и на их соучастников, а также некоторые категории иных лиц, сопричастных указанным преступлениям (командная ответственность).
Римский статут предусматривает ряд оснований, исключающих уголовную ответственность за деяния, имеющие признаки составов международных преступлений. Данные основания определены в ст. 31-33 Статута.
Основаниями для освобождения от уголовной ответственности, согласно указанным статьям Статута, являются:
Психическое заболевание или расстройство лица, лишающие его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать свои действия с требованиями закона;
Интоксикация лица, лишающая его возможности осознавать противоправность или характер своего поведения или сообразовывать свои действия с требованиями закона, если лицо не подверглось интоксикации добровольно, зная, что в результате интоксикации им может быть совершено деяние, представляющее собой преступление, подпадающее под юрисдикцию Суда, либо
проигнорировав опасность совершения им такого деяния;
Защита лицом себя или другого лица, а также (в случае военных преступлений) имущества, являющегося особо важным для выживания данного лица или другого лица, либо имущества, которое является особо важным для выполнения задачи военного характера от неизбежного и противоправного применения силы способом, соразмерным степени опасности, угрожающей этому лицу
или другому защищаемому лицу или имуществу;
Вынужденная ответная реакция лица на угрозу (исходящую от других лиц либо созданную другими обстоятельствами, не зависящими от этого лица) неминуемой смерти либо неминуемого причинения тяжких телесных повреждений или продолжения причинения таких повреждений для него самого или другого лица, выражающаяся в принятии необходимых и разумных мер для устранения этой угрозы при условии, что это лицо не намерено причинить больший вред, чем тот, который оно стремилось предотвратить;
Ошибка в факте (если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления) .
Кроме того, при наличии определенных условий Статут предусматривает возможность освобождения от уголовной ответственности в следующих случаях:
Ошибка в праве относительно того, является ли определенный тип поведения преступлением, подпадающим под юрисдикцию Суда, если она исключает необходимую субъективную сторону данного преступления, либо в порядке, предусмотренном в ст. 33 Статута («Приказы начальника и предписание закона») ;
Приказ правительства или начальника, если лицо было юридически обя
зано выполнить приказ данного правительства или данного начальника, лицо не знало, что приказ был незаконным и приказ не был явно незаконным (приказы о совершении преступлений геноцида или преступлений против человечности признаются Статутом явно незаконными) .
Таким образом, в последнем случае, приказ правительства или начальника может освобождать лицо от ответственности перед Международным уголовным судом при наличии вышеуказанных условий фактически лишь при совершении военных преступлений. На доктринальном уровне иногда высказывается мнение, что неосознание незаконности приказа возможно лишь при неясности соответствующей нормы материального права (причем бремя доказывания собственной невиновности лежит на исполнителе приказа) .
Подводя итог вышеизложенному, можно выделить несколько основных черт, характеризующих общие принципы уголовной ответственности за преступные нарушения прав человека, подпадающие под юрисдикцию МУС.
1. Преступные нарушения прав человека представляют собой нарушения основополагающих прав, свобод и законных интересов человека, защищенных нормами международного уголовного права. Римский статут МУС является международно-правовым актом, на сегодняшний день наиболее полно кодифицировавшим указанные нормы. При этом Статут не претендует на исчерпывающий перечень международных уголовно-правовых норм, а лишь закрепляет в своих положениях составы международных преступлений, подпадающих под юрисдикцию Международного уголовного суда.
2. Субъективная сторона преступных нарушений прав человека, подпадающих под юрисдикцию МУС, предусматривает в качестве формы вины, как правило, прямой или косвенный умысел. Преступная неосторожность, как форма вины фактически предусмотрена Статутом для лиц сопричастных совершению преступных деяний (командная ответственность).
3. Римским статутом предусматривается ответственность как для непосредственных исполнителей преступных деяний, так и для их соучастников, а также для некоторых категорий лиц, сопричастных совершению преступных деяний, подпадающих под юрисдикцию МУС.
Загрузка...
