Иван Тургенев
I
Мне было тогда лет двадцать пять, — начал Н. Н., — дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы «окончить мое воспитание», как говаривалось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись — я жил без оглядки, делал что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время — и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего. Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица — именно лица. Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания, один вид лон-лакея возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском «Грюне Гевёлбе». Природа действовала на меня чрезвычайно, но я не любил так называемых ее красот, необыкновенных гор, утесов, водопадов; я не любил, чтобы она навязывалась мне, чтобы она мне мешала. Зато лица, живые, человеческие лица — речи людей, их движения, смех — вот без чего я обойтись не мог. В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат. Меня забавляло наблюдать людей... да я даже не наблюдал их — я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством. Но я опять сбиваюсь в сторону. Итак, лет двадцать тому назад я проживал в немецком небольшом городке З., на левом берегу Рейна. Я искал уединения: я только что был поражен в сердце одной молодой вдовой, с которой познакомился на водах. Она была очень хороша собой и умна, кокетничала со всеми — и со мною, грешным, — сперва даже поощряла меня, а потом жестоко меня уязвила, пожертвовав мною одному краснощекому баварскому лейтенанту. Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я почел долгом предаться на некоторое время печали и одиночеству — чем молодость не тешится! — и поселился в З. Городок этот мне понравился своим местоположением у подошвы двух высоких холмов, своими дряхлыми стенами и башнями, вековыми липами, крутым мостом над светлой речкой, впадавшей в Рейн, — а главное, своим хорошим вином. По его узким улицам гуляли вечером, тотчас после захождения солнца (дело было в июне), прехорошенькие белокурые немочки и, встретясь с иностранцем, произносили приятным голоском: «Guten Abend!» — а некоторые из них не уходили даже и тогда, когда луна поднималась из-за острых крыш стареньких домов и мелкие каменья мостовой четко рисовались в ее неподвижных лучах. Я любил бродить тогда по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом. Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле всё глубже и глубже дышала, и слово: «Гретхен» — не то восклицание, не то вопрос — так и просилось на уста. Городок З. лежит в двух верстах от Рейна. Я часто ходил смотреть на величавую реку и, не без некоторого напряжения мечтая о коварной вдове, просиживал долгие часы на каменной скамье под одиноким огромным ясенем. Маленькая статуя мадонны с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей. На противоположном берегу находился городок Л., немного побольше того, в котором я поселился. Однажды вечером сидел я на своей любимой скамье и глядел то на реку, то на небо, то на виноградники. Передо мною белоголовые мальчишки карабкались по бокам лодки, вытащенной на берег и опрокинутой насмоленным брюхом кверху. Кораблики тихо бежали на слабо надувшихся парусах; зеленоватые волны скользили мимо, чуть-чуть вспухая и урча. Вдруг донеслись до меня звуки музыки; я прислушался. В городе Л. играли вальс; контрбас гудел отрывисто, скрипка неясно заливалась, флейта свистала бойко. — Что это? — спросил я у подошедшего ко мне старика в плисовом жилете, синих чулках и башмаках с пряжками. — Это, — отвечал он мне, предварительно передвинув мундштук своей трубки из одного угла губ в другой, — студенты приехали из Б. на коммерш. «А посмотрю-ка я на этот коммерш, — подумал я, — кстати же я в Л. не бывал». Я отыскал перевозчика и отправился на другую сторону.Название: Ася
Жанр: Повесть
Продолжительность:
10мин 06сек
Аннотация:
Рассказчик, Н.Н., вспоминает о времени, когда ему было 25 лет. Он уехал за границу, посмотреть на мир. Поселился в местечке З. на берегу Рейна. Однажды, на празднике студентов, он познакомился с русскими: Гагиным и его сестрой Асей.
Они начинают тесно общаться. Вскоре Н. начинает подозревать, что Ася не сестра Гагина. Однажды Гагин открыл ему всю правду об их семье. Его мать рано умерла. Самого Гагина воспитывал в Петербурге дядюшка. А отец Гагина оставался в деревне. Уже будучи взрослым Гагин узнал от отца, что у него есть сводная сестра Анна (Ася). Это незаконнорожденный ребенок его отца от бывшей горничной.
Вскоре отец умер, и Ася осталась на попечении брата. Гагин спрашивает Н., нравится ли ему Ася. И получает положительный ответ. Ася тоже влюблена в Н. и готова к глубоким чувствам. Однако, жениться на эмоциональной девушке с таким непредсказуемым характером, от которой можно чего угодно ожидать, Н. вряд ли решится. Он не чувствует себя способным на такой шаг. Об этом он честно говорит Гагину. И Гагин принимает решение увезти Асю. Когда Н. узнает, что Гагины уехали, он пытается их отыскать. Он находит их следы то в Кельне, то в Лондоне. Однако, встретиться с ними ему так и не удалось.
Со временем Н. понимает, что это хорошо, что все так сложилось. Он понимает, что с такой женой он вряд ли был бы счастлив. Однако, он так и женился ни на ком. И продолжает много лет хранить записочки от Аси и засохший цветок, когда-то подаренный ею.
И.С. Тургенев — Ася. Прослушать краткое аудио содержание онлайн.
Возможно, корни такой сдержанности уходят в детство, когда он, будучи ребенком-барином, зависел от властной матери, которая была просто деспотом. Но не только такая черта его характера мешала талантливому писателю заниматься литературной деятельностью. Исследователи жизни и творчества Тургенева обнаружили, что писатель был необязателен. Он никогда никуда не спешил.
Но, несмотря на такие отрицательные качества своего характера, человек он был мягким и щедрым. Он никогда не держал зла, не старался больно ударить словцом. Современники писателя утверждали, что он был еще и очень скромным. А самым прекрасным его качеством было то, что он был очень талантлив.
История создания тургеневской повести «Ася»
Уже начиная с середины лета 1857 года, известный писатель начал работать над своей новой повестью, и работал над ней по ноябрь этого же года. Медленный темп написания нового произведения, был обусловлен болезнью автора. В «Современнике» его произведение ждали намного раньше.
Как говорил о замысле своей повести сам писатель, то он возник у него неслучайно. В одном из немецких городов он увидел обычную картину: одна пожилая женщина вдруг выглянула из окошка, расположенного на первом этаже. Тут же появилась головка юной и прекрасной девушки, но уже из окна, расположенного выше. И как утверждал автор, в тот момент он решил представить, как может складываться судьба этих женщин. Вот так и появился замысел его повести. Но все-таки прототипы героев были. Исследователи считают, что среди них была судьба и самого автора, а также в Аси они легко узнавали незаконнорожденную дочь автора.
Известно, что Полина Брюэр, незаконнорожденная дочь писателя, находилась в таком же странном положении, как и героиня. Рожденная крестьянкой, она попадает в мир дворян, который не принимает ее так же, как она не может его принять. Но есть и другие мнения: некоторые исследователи тургеневского творчества утверждали, что прототипом главной героини является Варвара Житова, сестра Тургенева, чья судьба была очень схожа с судьбой дочери писателя. Вероятнее всего, что образ Аси собирательный.
Сюжет тургеневской повести
Повествование идет от лица господина Н.Н., который услышав какую-то знакомую мелодию, вдруг вспоминает свои молодые годы, когда он был в какое-то мгновение счастлив. И это счастье он почувствовал в небольшом городе, который расположился на берегу Рейна.
Тогда он тоже, услышав музыку, переправился на лодке на другой берег, где познакомился с двумя отдыхающими из России. Это был начинающий художник Гагин и молодая прекрасная девушка Ася, которая представилась сестрой молодого человека. Их прогулки по развалинам старинного замка становится все чаще, и в душе господина Н. закрадывается подозрение о том, что молодые люди совсем не брат с сестрой. Вскоре происходит разговор с художником, где он узнает историю Аси. Девушка действительно сестра художника. И её судьба печальна.
Гагин до 12 лет жил в семье отца, который был помещиком. Потом мальчика отправили в петербургский пансион. Во время его обучения пришла печальная весь - умерла мать. Когда же умер и отец, то Гагин узнал, что у него есть сводная сестра. На тот момент девушке было всего лишь тринадцать лет, а ее мамой была горничная в доме отца. Гагин не смог заниматься девочкой в то время, поэтому отдает ее на некоторое время в пансион, но там Асе приходится непросто. Поэтому Гагин решил забрать сестру и отправиться с ней за границу.
Господину Н. становится жалко девушку, он влюбляется в нее. Неожиданно от Аси приходит письмо, где она просит о свидании. В сомнениях и метаниях рассказчик решает отвергнуть любовь девушки. Встреча произошла в доме бургомистра, и Ася оказалась невольно в объятиях господина Н., Тот стал обвинять девушку, что об их любви знает брат, который уже с ним беседовал. Таким образом, он отказывает девушке. Ася, разочаровавшись, убегает. А Гагин и господин Н. ищут ее. Только на другой день рассказчик начинает осознавать, что он любит.
Вдруг он решается отправиться к Асе, чтобы просить у ее руки. Но выясняется, что молодые люди уехали из города. Он пытался их догнать, но след затерялся. Так никогда он больше их и не видел. Были в жизни рассказчика и другие женщины, но Асю он не смог забыть, потому что любил только ее. Эта девушка подарила ему самые яркие чувства и самые эмоциональные минуты жизни.
Образ Аси в тургеневской повести
Тургеневская повесть «Ася» поражает своим лиризмом и задушевность. Его поэтичность уже на протяжении многих лет притягивает читателей, которые вновь и вновь его перечитывают.
Главная героиня тургеневской повести – Ася, юная и тонкая, красивая и полная жизненных сил. Ася – удивительная девушка, поэтому, когда ее встречает господин Н., вскоре уже не может забыть. Очаровательная девушка мечтает о подвиге, чтобы быть полезной людям и общественной жизни. Она много думает и ее мечтания никогда не сможет понять основной персонаж. Девушка думает, что жизнь медленно исчезает, а она ничего не сделала, ничего еще не свершила. Это один из тех образов, который дал основания называться «Тургеневской девушкой».
Ася рано поняла и осознала, какое же все-таки место она занимает в этом непростом мире. Рожденная все браки, в деревенской избе, но, зная, что ее отец – помещик, она мучилась и страдала, и ее дальнейшее положение, непонятное и неясное, продолжает ее мучить все время. Но про себя она уже давно решила ничем не отличаться от светских женщин, которые родились и выросли в богатых семьях. В то же время слепо следовать за толпой она не желала. У нее уже был свой, сформированный, взгляд.
На протяжении всей повести читатель видит, как внимательно и заботливо, с огромной любовью относится рассказчик к Асе. Он смог полюбить ее не за внешнюю прелесть, а за прекрасную душу. Она только в начале тургеневского сюжета оказывается загадкой для всех, но постепенно автор раскрывает ее вутренний мир. Воспитание у девушки было немного странное. Но при этом Ася не была лишена хороших манер, была хорошо образована, прекрасно разговаривала на двух иностранных языках. Совсем другое воспитание было у Гагина.
Интересен был и характер главной героини, так о ней можно было сказать, что ей была присуща и лиричность, и нежность, и эмоциональность. Поэтому, когда она влюбляется, то чувствует себя довольно противоречиво. Внутри героини просто разыгралась настоящая борьба. Именно господину Н. она и пытается раскрыть свое сердце. И автор постоянно по-разному изображает девушку. Например, в начала повести она романтична и очень загадочна. Но потом, раскрываясь, удивляет и своей храбростью, неуязвимостью, и силой духа.
Автор интересно описывает, как первое чувство приходит к этой прекрасной девушке. Ее поведение часто невозможно объяснить, но зато читатель может увидеть духовную эволюцию главной героини. Прямо на глазах читателя девушка взрослела и училась доверять людям. Но результат этого взросления печален: она разочаровалась в человеке, которого полюбила, поэтому многим ее надеждам не суждено сбыться. Зато появились силы, чтобы жить дальше. Ей сложно было общаться с внутренним миром господина Н., который был холоден и равнодушен. Ася оказывается выше своего друга, духовно и нравственно.
Да, Ася пытается бежать от своей любви, но это ее совсем не спасает. Судьба Аси в конце повести остается неизвестной, но ее прекрасный образ навсегда запоминается читателю.
Анализ тургеневской повести
По сюжету произведения читатель может заметить, что повествование ведется от самого автора, который как раз и является рассказчиком. Но по ходу развязки всего сюжета имя его ни разу не называется.
Главных героев в тургеневской повести «Ася» немного:
✔ Гагин
✔ Господин Н.Н.
В жизни рассказчика совершенно случайно появляется прекрасная девушка, которая впервые полюбила. Поэтому тургеневская повесть, прежде всего, о любви, хотя и печальной. Рассказчик время от времени возвращается в свое прошлое, пытаясь понять те чувства, которые он когда-то пережил и, сравнивая их с тем, что могла пережить девушка. Поэтому в тексте так много монологов рассказчика.
Автор внимательно наблюдает за своей героиней и подмечает любые изменения в ее поведении. Узнает рассказчик и историю девушки, поэтому начинает относиться к ней совсем по-другому. Встреча с господином Н.Н. меняет девушку, но вот только сам герой не понимает своего счастья. Он отталкивает Асю, отказывается от ее любви, потом жалеет, но вернуть уже ничего нельзя.
Критическое восприятие тургеневской повести «Ася»
Еще при жизни писателя его прекрасная и печальная повесть была переведена на многие мировые языки. О тургеневских героях было много споров и критических статей. Так, Чернышевский целую статью посвятил главной героине, когда про главного героя он сказал всего лишь несколько слов, посчитав его не только эгоистом, но и человеком нерешительным, который не смог свои мечты в этой жизни реализовать и, соответственно, не нашел своего места в жизни. По утверждению Чернышевского, автор показал в своем интересном сюжете «лишнего человека».
Вывод, который может сделать любой читатель в конце повествования прост - у любви нет завтра. Любить нужно сегодня, сейчас, сразу и навсегда.
Мне было тогда лет двадцать пять, – начал Н.Н., – дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы «кончить мое воспитание», как говаривалось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись – я жил без оглядки, делал, что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время – и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего.
Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица – именно лица. Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания, один вид лон-лакея возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском «Грюне Гевёлбе». Природа действовала на меня чрезвычайно, но я не любил так называемых ее красот, необыкновенных гор, утесов, водопадов; я не любил, чтобы она навязывалась мне, чтобы она мне мешала. Зато лица, живые, человеческие лица – речи людей, их движения, смех – вот без чего я обойтись не мог. В толпе мне было всегда особенно легко и отрадно; мне было весело идти, куда шли другие, кричать, когда другие кричали, и в то же время я любил смотреть, как эти другие кричат. Меня забавляло наблюдать людей… да я даже не наблюдал их – я их рассматривал с каким-то радостным и ненасытным любопытством. Но я опять сбиваюсь в сторону.
Итак, лет двадцать тому назад я проживал в немецком небольшом городке З., на левом берегу Рейна. Я искал уединения: я только что был поражен в сердце одной молодой вдовой, с которой познакомился на водах. Она была очень хороша собой и умна, кокетничала со всеми – и со мною грешным, – сперва даже поощряла меня, а потом жестоко меня уязвила, пожертвовав мною одному краснощекому баварскому лейтенанту. Признаться сказать, рана моего сердца не очень была глубока; но я почел долгом предаться на некоторое время печали и одиночеству – чем молодость не тешится! – и поселился в З.
Городок этот мне понравился своим местоположением у подошвы двух высоких холмов, своими дряхлыми стенами и башнями, вековыми липами, крутым мостом над светлой речкой, впадавшей в Рейн, – а главное, своим хорошим вином. По его узким улицам гуляли вечером, тотчас после захождения солнца (дело было в июне), прехорошенькие белокурые немочки и, встретясь с иностранцем, произносили приятным голоском: «Guten Abend!» – а некоторые из них не уходили даже и тогда, когда луна поднималась из-за острых крыш стареньких домов и мелкие каменья мостовой четко рисовались в ее неподвижных лучах. Я любил бродить тогда по городу; луна, казалось, пристально глядела на него с чистого неба; и город чувствовал этот взгляд и стоял чутко и мирно, весь облитый ее светом, этим безмятежным и в то же время тихо душу волнующим светом. Петух на высокой готической колокольне блестел бледным золотом; таким же золотом переливались струйки по черному глянцу речки; тоненькие свечки (немец бережлив!) скромно теплились в узких окнах под грифельными кровлями; виноградные лозы таинственно высовывали свои завитые усики из-за каменных оград; что-то пробегало в тени около старинного колодца на трехугольной площади, внезапно раздавался сонливый свисток ночного сторожа, добродушная собака ворчала вполголоса, а воздух так и ластился к лицу, и липы пахли так сладко, что грудь поневоле все глубже и глубже дышала, и слово: «Гретхен» – не то восклицание, не то вопрос – так и просилось на уста.
Городок З. лежит в двух верстах от Рейна. Я часто ходил смотреть на величавую реку и, не без некоторого напряжения мечтая о коварной вдове, просиживал долгие часы на каменной скамье под одиноким огромным ясенем. Маленькая статуя мадонны с почти детским лицом и красным сердцем на груди, пронзенным мечами, печально выглядывала из его ветвей. На противоположном берегу находился городок Л., немного побольше того, в котором я поселился. Однажды вечером сидел я на своей любимой скамье и глядел то на реку, то на небо, то на виноградники. Передо мною белоголовые мальчишки карабкались по бокам лодки, вытащенной на берег и опрокинутой насмоленным брюхом кверху. Кораблики тихо бежали на слабо надувшихся парусах; зеленоватые волны скользили мимо, чуть-чуть вспухая и урча. Вдруг донеслись до меня звуки музыки: я прислушался. В городе Л. играли вальс; контрабас гудел отрывисто, скрипка неясно заливалась, флейта свистала бойко.
– Что это? – спросил я у подошедшего ко мне старика в плисовом жилете, синих чулках и башмаках с пряжками.
– Это, – отвечал он мне, предварительно передвинув мундштук своей трубки из одного угла губ в другой, – студенты приехали из Б. на коммерш.
«А посмотрю-ка я на этот коммерш, – подумал я, – кстати же я в Л. не бывал». Я отыскал перевозчика и отправился на другую сторону.
Может быть, не всякий знает, что такое коммерш. Это особенного рода торжественный пир, на который сходятся студенты одной земли или братства (Landsmannschaft). Почти все участники в коммерше носят издавна установленный костюм немецких студентов: венгерки, большие сапоги и маленькие шапочки с околышами известных цветов. Собираются студенты обыкновенно к обеду под председательством сениора, то есть старшины, – и пируют до утра, пьют, поют песни, Landesvater, Gaudeamus, курят, бранят филистеров; иногда они нанимают оркестр.
Такой точно коммерш происходил в г. Л. перед небольшой гостиницей под вывескою Солнца, в саду, выходившем на улицу. Над самой гостиницей и над садом веяли флаги; студенты сидели за столами под обстриженными липками; огромный бульдог лежал под одним из столов; в стороне, в беседке из плюща, помещались музыканты и усердно играли, то и дело подкрепляя себя пивом. На улице, перед низкой оградой сада, собралось довольно много народа: добрые граждане городка Л. не хотели пропустить случая поглазеть на заезжих гостей. Я тоже вмешался в толпу зрителей. Мне было весело смотреть на лица студентов; их объятия, восклицания, невинное кокетничанье молодости, горящие взгляды, смех без причины – лучший смех на свете – все это радостное кипение жизни юной, свежей, этот порыв вперед – куда бы то ни было, лишь бы вперед, – это добродушное раздолье меня трогало и поджигало. «Уж не пойти ли к ним?» – спрашивал я себя…
– Ася, довольно тебе? – вдруг произнес за мною мужской голос по-русски.
– Подождем еще, – отвечал другой, женский голос на том же языке.
Я быстро обернулся… Взор мой упал на красивого молодого человека в фуражке и широкой куртке; он держал под руку девушку невысокого роста, в соломенной шляпе, закрывавшей всю верхнюю часть ее лица.
– Вы русские? – сорвалось у меня невольно с языка.
Молодой человек улыбнулся и промолвил:
– Да, русские.
– Я никак не ожидал…. в таком захолустье, – начал было я.
– И мы не ожидали, – перебил он меня, – что ж? тем лучше. Позвольте рекомендоваться: меня зовут Гагиным, а вот это моя… – он запнулся на мгновенье, – моя сестра. А ваше имя позвольте узнать?
Я назвал себя, и мы разговорились. Я узнал, что Гагин, путешествуя, так же как я, для своего удовольствия, неделю тому назад заехал в городок Л. да и застрял в нем. Правду сказать, я неохотно знакомился с русскими за границей. Я их узнавал даже издали по их походке, покрою платья, а главное, по выражению их лица. Самодовольное и презрительное, часто повелительное, оно вдруг сменялось выражением осторожности и робости… Человек внезапно настораживался весь, глаз беспокойно бегал… «Батюшки мои! не соврал ли я, не смеются ли надо мною», – казалось, говорил этот уторопленный взгляд… Проходило мгновенье – и снова восстановлялось величие физиономии, изредка чередуясь с тупым недоуменьем. Да, я избегал русских, но Гагин мне понравился тотчас. Есть на свете такие счастливые лица: глядеть на них всякому любо, точно они греют вас или гладят. У Гагина было именно такое лицо, милое, ласковое, с большими мягкими глазами и мягкими курчавыми волосами. Говорил он так, что, даже не видя его лица, вы по одному звуку его голоса чувствовали, что он улыбается.
«Ася» - повесть Ивана Сергеевича Тургенева, написана в 1857 году. В 1978 году режиссёром Иосифом Хейфицем по повести был снят одноимённый фильм, главную роль в котором исполнила Елена Коренева.
«Ася» краткое содержание по главам
Глава I
«Мне было тогда лет двадцать пять, - начал Н.Н., - дела давно минувших дней, как видите. Я только что вырвался на волю и уехал за границу, не для того, чтобы «окончить мое воспитание», как говарива-лось тогда, а просто мне захотелось посмотреть на мир божий. Я был здоров, молод, весел, деньги у меня не переводились, заботы еще не успели завестись - я жил без оглядки, делал что хотел, процветал, одним словом. Мне тогда и в голову не приходило, что человек не растение и процветать ему долго нельзя. Молодость ест пряники золоченые, да и думает, что это-то и есть хлеб насущный; а придет время - и хлебца напросишься. Но толковать об этом не для чего.
Я путешествовал без всякой цели, без плана; останавливался везде, где мне нравилось, и отправлялся тотчас далее, как только чувствовал желание видеть новые лица - именно лица. Меня занимали исключительно одни люди; я ненавидел любопытные памятники, замечательные собрания, один вид лон-лакея возбуждал во мне ощущение тоски и злобы; я чуть с ума не сошел в дрезденском «Грюне Гевёлбе».
Герой очень любил толпу. Его забавляло «наблюдать людей…». Но недавно Н.Н. получил тяжелую душевную рану, потому и искал уединения. Он поселился в городке 3., который находился в двух верстах от Рейна. Как-то, гуляя, герой услышал музыку. Ему сказали, что это студенты приехали из Б. на коммерш. Н. Н. решил отправиться и посмотреть.
Глава II
Коммерш - это особенного рода торжественный пир, на который сходятся студенты одной земли, или братства. «Почти все участники в коммерше носят издавна установленный костюм немецких студентов: венгерки, большие сапоги и маленькие шапочки с околышами известных цветов. Собираются студенты обыкновенно к обеду под председательством сениора, то есть старшины, - и пируют до утра, пьют, поют песни, Landesvater, Gaudeamus, курят, бранят филистеров; иногда они нанимают оркестр».
Н.Н. смешался с толпой зрителей. И тут вдруг услышал русский разговор. Здесь, рядом с ним, стоял молодой человек в фуражке и широкой куртке; он держал под руку девушку невысокого роста, в соломенной шляпе, закрывавшей всю верхнюю часть ее лица. Никак герой не ожидал увидеть русских «в таком захолустье».
Представились. Молодой человек -Гагин. Девушку, стоявшую рядом с ним, он назвал своей сестрой. Гагин тоже путешествует для своего удовольствия. У него было лицо «милое, ласковое, с большими мягкими глазами и мягкими курчавыми волосами. Говорил он так, что, даже не видя его лица, вы по одному звуку его голоса чувствовали, что он улыбается.
Девушка, которую он назвал своей сестрою, с первого взгляда показалась мне очень миловидной. Было что-то свое, особенное, в складе ее смугловатого круглого лица, с небольшим тонким носом, почти детскими щечками и черными, светлыми глазами. Она была грациозно сложена, но как будто не вполне еще развита. Она нисколько не походила на своего брата».
Гагин и Ася (ее имя было Анна) пригласили Н.Н. к себе в гости. Их домик находился высоко в горах. Начался ужин. Ася оказалась очень подвижной. «… Вставала, убегала в дом и прибегала снова, напевала вполголоса, часто смеялась, и престранным образом: казалось, она смеялась не тому, что слышала, а разным мыслям, приходившим ей в голову. Ее большие глаза глядели прямо, светло, смело, но иногда веки ее слегка щурились, и тогда взор ее внезапно становился глубок и нежен».
Глава III
На другое утро Н.Н. навестил Гагин. Заговорили. У него было порядочное состояние, он ни от кого не зависел и хотел посвятить себя’живописи. Н.Н. расположился к новому знакомому и рассказал историю своей печальной любви. Гагин слушал из вежливости. Затем оба отправились смотреть этюды в домик в горах.
Аси в это время не было дома. Н.Н. не очень-то понравились рисунки, он сказал об этом честно. Гагин согласился: «…всё это очень плохо и незрело…»
Пошли отыскивать Асю.
Глава IV
Пришли на развалины замка. «Мы уже подходили к ним, как вдруг впереди нас мелькнула женская фигура, быстро перебежала по груде обломков и поместилась на уступе стены, прямо над пропастью». Это оказалась Ася! Гагин погрозил ей пальцем, а Н.Н. громко упрекнул ее в неосторожности.
«Ася продолжала сидеть неподвижно, подобрав под себя ноги и закутав голову кисейным шарфом; стройный облик ее отчетливо и красиво рисовался на ясном небе; но я с неприязненным чувством посматривал на нее. Уже накануне заметил я в ней что-то напряженное, не совсем естественное… «Она хочет удивить нас, - думал я, - к чему это? Что за детская выходка?» Словно угадавши мои мысли, она вдруг бросила на меня быстрый и пронзительный взгляд, засмеялась опять, в два прыжка соскочила со стены и, подойдя к старушке, попросила у ней стакан воды» .
«Она вдруг как будто застыдилась, опустила свои длинные ресницы и скромно подсела к нам, как виноватая. Я тут в первый раз хорошенько рассмотрел ее лицо, самое изменчивое лицо, какое я.только видел. Несколько мгновений спустя оно уже всё побледнело и приняло сосредоточенное, почти печальное выражение; самые черты ее мне показались больше, строже, проще. Она вся затихла. Мы обошли развалину кругом (Ася шла за нами следом) и полюбовались видами». Н.Н. показалось, что Ася постоянно разыгрывает новую роль перед ним. Гагин же потакал ей во всем. Затем девушка отправилась к фрау Луизе - вдове бывшего здешнего бургомистра, доброй, впрочем пустой старушке. Она очень полюбила Асю. «У Аси страсть знакомиться с людьми круга низшего; я заметил: причиною этому всегда бывает гордость. Она у меня порядком избалована, как видите, - прибавил он, помолчав немного, - да что прикажете делать? Взыскивать я ни с кого не умею, а с нее и подавно. Я обязан быть снисходительным с нею».
Вечером друзья отправились к фрау Луизе посмотреть, там ли Ася. Придя домой, Н.Н. «начал думать… думать об Асе. Мне пришло в голову, что Гагин в течение разговора намекнул мне на какие-то затруднения, препятствующие его возвращению в Россию… «Полно, сестра ли она его?» - произнес я громко».
Глава V
«На следующее утро я опять пошел в Л. Я уверял себя, что мне хочется повидаться с Гагиным, но втайне меня тянуло посмотреть, что станет делать Ася, так же ли она будет «чудить», как накануне. Я застал обоих в гостиной, и, странное дело! - оттого ли, что я ночью и утром много размышлял о России, - Ася показалась мне совершенно русской девушкой, да, простою девушкой, чуть не горничной. На ней было старенькое платьице, волосы она зачесала за уши и сидела, не шевелясь, у окна да шила в пяльцах, скромно, тихо, точно она век свой ничем другим не занималась. Она почти ничего не говорила, спокойно посматривала на свою работу, и черты ее приняли такое незначительное, будничное выражение, что мне невольно вспомнились наши доморощенные Кати и Маши. Для довершения сходства она принялась напевать вполголоса «Матушку, голубушку». Я глядел на ее желтоватое, угасшее личико, вспоминал о вчерашних мечтаниях, и жаль мне было чего-то».
Глава VI
Две недели подряд Н.Н. навещал Гагиных. «Ася словно избегала меня, но уже не позволяла себе ни одной из тех шалостей, которые так удивили меня в,первые два дня нашего знакомства. Она казалась втайне огорченной или смущенной; она и смеялась меньше. Я с любопытством наблюдал за ней». Девушка оказалась до крайности самолюбивой. А Гагин обходился с нею не по-братски: слишком ласково, слишком снисходительно и в то же время несколько принужденно. Странный случай подтвердил подозрения Н.Н.
Однажды вечером он подслушал разговор Аси и Гагина. Девушка горячо говорила, что никого, кроме него, любить не хочет. Гагин отвечал, что верит ей. По дороге домой Н.Н. все думал, зачем же «Гагиным» перед ним притворяться.
Глава VII
На следующее утро Н.Н. понял, что не желает видеться с Гагиными. «Я уверял себя, что единственной причиной моего внезапного нерасположения к ним была досада на их лукавство. Кто их принуждал выдавать себя за родственников?» Три дня герой любовался природой германской земли. А когда вернулся домой, нашел записку от Гагина. «Он удивлялся неожиданности моего решения, пенял мне, зачем я не взял его с собою, и просил прийти к ним, как только я вернусь. Я с неудовольствием прочел эту записку, но на другой же день отправился в JI.».
Глава VIII
Гагин встретил Н.Н. очень ласково. А вот Ася, как только увидала его, расхохоталась без всякого повода и, по своей привычке, тотчас убежала. Разговор не клеился. Н.Н. решил уйти. Гагин вызвался его проводить. «В передней Ася вдруг подошла ко мне и протянула мне руку; я слегка пожал ее пальцы и едва поклонился ей. Мы вместе с Гагиным переправились через Рейн и, проходя мимо любимого моего ясеня с статуйкой мадонны, присели на скамью, чтобы полюбоваться видом. Замечательный разговор произошел тут между нами.
Сперва мы перекинулись немногими словами, потом замолкли, глядя на светлую реку».
Гагин неожиданно спросил, какого Н.Н. мнения об Асе. Не кажется ли она Н.Н. странной? Молодой человек ответил, что она действительно немного странная. Гагин начал рассказывать историю Аси.
«Отец мой был человек весьма добрый, умный, образованный - и несчастливый. Судьба обошлась с ним не хуже, чем со многими другими; но он и первого удара ее не вынес. Он женился рано, по любви; жена его, моя мать, умерла очень скоро; я остался после нее шести месяцев. Отец увез меня в деревню и целые двенадцать лет не выезжал никуда. Он сам занимался моим воспитанием и никогда бы со мной не расстался, если б брат его, мой родной дядя, не заехал к нам в деревню. Дядя этот жил постоянно в Петербурге и занимал довольно важное место. Он уговорил отца отдать меня к нему на руки, так как отец ни за что не соглашался покинуть деревню. Дядя представил ему, что мальчику моих лет вредно жить в совершенном уединении, что с таким вечно унылым и молчаливым наставником, каков был мой отец, я непременно отстану от моих сверстников, да и самый нрав мой легко может испортиться. Отец долго противился увещаниям своего брата, однако уступил наконец. Я плакал, расставаясь с отцом; я любил его, хотя никогда не видал улыбки на лице его… но, попавши в Петербург, скоро позабыл наше темное и невеселое гнездо. Я поступил в юнкерскую школу, а из школы перешел в гвардейский полк. Каждый год приезжал я в деревню на несколько недель и с каждым годом находил отца моего всё более и более грустным, в себя углубленным, задумчивым до робости. Он каждый день ходил в церковь и почти разучился говорить. В одно из моих посещений (мне уже было лет двадцать с лишком) я в первый раз увидал у нас в доме худенькую черноглазую девочку лет десяти - Асю. Отец сказал, что она сирота и взята им на прокормление - он именно так выразился. Я не обратил особенного внимания на нее; она была дика, проворна и молчалива, как зверек, и как только я входил в любимую комнату моего отца, огромную и мрачную комнату, где скончалась моя мать и где даже днем лажигались свечки, она тотчас пряталась за вольтеровское кресло его или за шкаф с книгами. Случилось так, что в последовавшие за тем три, четыре года обязанности службы помешали мне побывать в деревне. Я получал от отца ежемесячно по короткому письму; об Асе он упоминал редко, и то вскользь. Ему было уже за пятьдесят лет, но он казался еще молодым человеком. Представьте же мой ужас: вдруг я, ничего не подозревавший, получаю от приказчика письмо, в котором он извещает меня о смертельной болезни моего отца и умоляет приехать как можно скорее, если хочу проститься с ним. Я поскакал сломя голову и застал отца н живых, но уже при последнем издыхании. Он обрадовался мне чрезвычайно, обнял меня своими исхудалыми руками, долго поглядел мне в глаза каким-то не то испытующим, не то умоляющим взором и, взяв с меня слово, что я исполню его последнюю просьбу, велел своему старому камердинеру привести Асю. Старик привел ее: она едва держалась на ногах и дрожала всем телом.
Вот, - сказал мне с усилием отец, - завещаю тебе мою дочь - твою сестру. Ты всё узнаешь от Якова, - прибавил он, указав на камердинера.
Ася зарыдала и упала лицом на кровать… Полчаса спустя мой отец скончался.
Вот что я узнал. Ася была дочь моего отца и бывшей горничной моей матери, Татьяны. Живо помню я эту Татьяну, помню ее высокую стройную фигуру, ее благообразное, строгое, умное лицо, с большими темными глазами. Она слыла девушкой гордой и неприступной. Сколько я мог понять из почтительных недомолвок Якова, отец мой сошелся с нею несколько лет спустя после смерти матушки. Татьяна уже не жила тогда в господском доме, а в избе у замужней сестры своей, скотницы. Отец мой сильно к ней привязался и после моего отъезда из деревни хотел даже жениться на ней, но она сама не согласилась быть его женой, несмотря на его просьбы.
Покойница Татьяна Васильевна, - так докладывал мне Яков, стоя у двери с закинутыми назад руками, - во всем были рассудительны и не захотели батюшку вашего обидеть. Что, мол, я вам за жена? какая я барыня? Так они говорить изволили, при мне говорили-с.
Татьяна даже не хотела переселиться к нам в дом и продолжала жить у своей сестры, вместе с Асей. В детстве я видывал Татьяну только по праздникам, в церкви. Повязанная темным платком, с желтой шалью на плечах, она становилась в толпе, возле окна, - ее строгий профиль четко вырезывался на прозрачном стекле, - и смиренно и важно молилась, кланяясь низко, по-старинному. Когда дядя увез меня, Асе было всего два года, а на девятом году она лишилась матери.
Как только Татьяна умерла, отец взял Асю к себе в дом. Он и прежде изъявлял желание иметь ее при себе, но Татьяна ему и в этом отказала. Представьте же себе, что должно было произойти в Асе, когда ее взяли к барину. Она до сих пор не может забыть ту минуту, когда ей в первый раз надели шелковоеплатье и поцеловали у ней ручку. Мать, пока была жива, держала ее очень строго; у отца она пользовалась совершенной свободой. Он был ее учителем; кроме его, она никого не видала. Он не баловал ее, то есть не нянчился с нею; но он любил ее страстно и никогда ничего ей не запрещал: он в душе считал себя перед ней виноватым. Ася скоро поняла, что она главное лицо в доме, она знала, что барин ее отец; но она так же скоро поняла свое ложное положение; самолюбие развилось в ней сильно, недоверчивость тоже; дурные привычки укоренялись, простота исчезла. Она хотела (она сама мне раз призналась в этом) заставить целый мир забыть ее происхождение; она и стыдилась своей матери, и стыдилась своего стыда… Вы видите, что она многое знала и знает, чего не должно бы знать в ее годы… Но разве она виновата? Молодые силы разыгрывались в ней, кровь кипела, а вблизи ни одной руки, которая бы ее направила. Полная независимость во всем! да разве легко ее вынести? Она хотела быть не хуже других барышень; она бросилась на книги. Что тут могло выйти путного? Неправильно начатая жизнь слагалась неправильно, но сердце в ней не испортилось, ум уцелел.
И вот я, двадцатилетний малый, очутился с тринадцатилетней девочкой на руках! В первые дни после смерти отца, при одном звуке моего голоса, ее била лихорадка, ласки мои повергали ее в тоску, и только понемногу, исподволь, привыкла она ко мне. Правда, потом, когда она убедилась, что я точно признаю ее за сестру и полюбил ее, как сестру, она страстно ко мне привязалась: у ней ни одно чувство не бывает вполовину.
Я привез ее в Петербург. Как мне ни больно было с ней расстаться, - жить с ней вместе я никак не мог; я поместил ее в один из лучших пансионов. Ася поняла необходимость нашей разлуки, но начала с того, что заболела и чуть не умерла. Потом она обтерпелась и выжила в пансионе четыре года; но, против моих ожиданий, осталась почти такою же, какою была прежде. Начальница пансиона часто жаловалась мне на нее. «И наказать ее нельзя, - говаривала она мне, - и на ласку она не поддается». Ася была чрезвычайно понятлива, училась прекрасно, лучше всех; но никак не хотела подойти под общий уровень, упрямилась, глядела букой… Я не мог слишком винить ее: в ее положении ей надо было либо прислуживаться, либо дичиться. Из всех своих подруг она сошлась только с одной, некрасивой, загнанной и бедной девушкой. Остальные барышни, с которыми она воспитывалась, большей частью из хороших фамилий, не любили ее, язвили ее и кололи как только могли; Ася им на волос не уступала. Однажды на уроке из закона Божия преподаватель заговорил о пороках. «Лесть и трусость - самые дурные пороки», - громко промолвила Ася. Словом, она продолжала идти своей дорогой; только манеры ее стали лучше, хотя и в этом отношении она, кажется, не много успела.
Наконец ей минуло семнадцать лет; оставаться ей долее в пансионе, было невозможно. Я находился в довольно большом затруднении. Вдруг мне пришла благая мысль: выйти в отставку, поехать за границу на год или на два и взять Асю с собою. Задумано - сделано; и вот мы с ней на берегах Рейна, где я стараюсь заниматься живописью, а она… шалит и чудит по-прежнему. Но теперь я надеюсь, что вы не станете судить ее слишком строго; а она хоть и притворяется, что ей всё нипочем, - мнением каждого дорожит, вашим же в особенности.
И Гагин опять улыбнулся своей тихой улыбкой. Я крепко стиснул ему руку».
Беда в том, что Ася ни с того ни с сего вдруг стала уверять Гагина в том, что она одного его любит, и век будет любить. Асе нужен герой, необыкновенный человек - или живописный пастух в горном ущелье. Н.Н. стало легко после этого разговора.
Глава IX
Н.Н. решил вернуться к Гагиным в дом. Теперь герой понимал Асю гораздо больше: ее внутреннее беспокойство, неумение держать себя, желание порисоваться… Н.Н. предложил Асе погулять по винограднику. Она тотчас согласилась, с веселой и почти покорной готовностью. Разговаривали о горах. Ася сказала Н.Н., что очень рада, что он вернулся. Когда же они снова оказались в доме на горе, вальсировали. Ася танцевала прекрасно, с увлечением. «Что-то мягкое, женское проступило вдруг сквозь ее девически строгий облик. Долго потом рука моя чувствовала прикосновение ее нежного стана, долго слышалось мне ее ускоренное, близкое дыханье, долго мерещились мне темные, неподвижные, почти закрытые глаза на бледном, но оживленном лице, резво обвеянном кудрями».
Глава X
После этого дня, который прошел так прекрасно, в Н.Н. «зажглась жажда счастия ».
Глава XI
«Отправляясь на следующий день к Гагиным, я не спрашивал себя, влюблен ли я в Асю, но я много размышлял о ней, ее судьба меня занимала, я радовался неожиданному нашему сближению. Я чувствовал, что только с вчерашнего дня я узнал ее; до тех пор она отворачивалась от меня».
Ася покраснела, когда Н.Н. вошел в комнату. Она была не такая, как вчера. Она плохо спала этой ночью, все думала. Думала о том, интересна ли она людям, умна ли… Она даже просила Н.Н. сказать ей, что нужно делать, чтобы ему не было скучно. Затем Ася ушла.
Глава XII
Она вернулась через час, остановилась в дверях и подозвала Н.Н. рукою. Спросила: «…если б я умерла, вам было бы жаль меня?»
Она оставалась печальной и озабоченной до самого вечера. Что-то происходило в ней, чего никто не понимал.
«Неужели она меня любит?» - думал я, подходя к Рейну, быстро катившему темные волны ».
Глава XIII
«Неужели она меня любит?» - спрашивал я себя на другой день, только что проснувшись. Я не хотел заглядывать в самого себя. Я чувствовал, что ее образ, образ «девушки с натянутым смехом», втеснился мне в душу и что мне от него не скоро отделаться. Я пошел в JI. и остался там целый день, но Асю видел только мельком. Ей нездоровилось; у ней голова болела. Она сошла вниз, на минутку, с повязанным лбом, бледная, худенькая, с почти закрытыми глазами; слабо улыбнулась, сказала: «Это пройдет, это ничего, всё пройдет, не правда ли?» - и ушла. Мне стало скучно и как-то грустно-пусто; я, однако, долго не хотел уходить и вернулся поздно, не увидав ее более».
На следующее утро мальчик передал Н.Н. записку от Аси: «Я непременно должна вас видеть, приходите сегодня в четыре часа к каменной часовне на дороге возле развалины. Я сделала сегодня большую неосторожность… Придите ради бога, вы всё узнаете… Скажите посланному: да».
Глава XIV
Пришел Гагин: «Четвертого дня я удивил вас своим рассказом; сегодня удивлю еще более». Он сообщил, что его сестра Ася влюблена в Н.Н.
«Она говорит, что привязалась к вам с первого взгляда. Оттого она и плакала на днях, когда уверяла меня, что, кроме меня, никого любить не хочет. Она воображает, что вы ее презираете, что вы, вероятно, знаете, кто она; она спрашивала меня, не рассказал ли я вам ее историю, - я, разумеется, сказал, что нет; но чуткость ее - просто страшна. Она желает одного: уехать, уехать тотчас. Я просидел с ней до утра; она взяла с меня слово, что нас завтра же здесь не будет, - и тогда только она заснула. Я подумал, подумал и решился - поговорить с вами. По-моему, Ася права: самое лучшее - уехать нам обоим отсюда. И я сегодня же бы увез ее, если б не пришла мне в голову мысль, которая меня остановила. Может быть… как знать? - вам сестра моя нравится? Если так, с какой стати я увезу ее? Я вот и решился, отбросив в сторону всякий стыд… Притом же я сам кое-что заметил… Я решился… узнать от вас… - Бедный Гагин смутился. - Извините меня, пожалуйста, - прибавил он, - я не привык к таким передрягам».
Договорились о том, что во избежание беды Н.Н. должен был идти на свидание и честно объясниться с Асей; Гагин обязался сидеть дома и не подавать вида, что ему известна ее записка. Старший брат собирался увезти Асю завтра же.
«Жениться на семнадцатилетней девочке, с ее нравом, как это можно!» - сказал я, вставая».
Глава XV
«В условленный час переправился я через Рейн, и первое лицо, встретившее меня на противоположном берегу, был самый тот мальчик, который приходил ко мне поутру».
Он снова передал записку от Аси. Свидание должно было состояться в доме фрау Луизы, на третьем этаж.
«Сама Ася, с ее огненной головой, с ее прошедшим, с ее воспитанием, это привлекательное, но странное существо - признаюсь, она меня пугала. Долго боролись во мне чувства. Назначенный срок приближался. «Я не могу на ней жениться, - решил я наконец, - она не узнает, что и я полюбил ее».
Глава XVI
В небольшой комнатке, где было назначено свидание, уже находилась Ася. Девушка вся дрожала и никак не могла начать разговор.
«Тонкий огонь пробежал по мне жгучими иглами; я нагнулся и приник к ее руке…
Послышался трепетный звук, похожий на прерывистый вздох, и я почувствовал на моих волосах прикосновение слабой, как лист, дрожавшей руки. Я поднял голову и увидал ее лицо. Как оно вдруг преобразилось! Выражение страха исчезло с него, взор ушел куда-то далеко и увлекал меня за собою, губы слегка раскрылись, лоб побледнел, как мрамор, и кудри отодвинулись назад, как будто ветер их откинул. Я забыл всё, я потянул ее к себе - покорно повиновалась ее рука, всё ее тело повлеклось вслед за рукою, шаль покатилась с плеч, и голова ее тихо легла на мою грудь, легла под мои загоревшиеся губы…
Ваша… - прошептала она едва слышно.
Уже руки мои скользили вокруг ее стана… Но вдруг воспоминание о Гагине, как молния, меня озарило».
Н.Н. рассказал Асе о встрече с ее братом. Ася хотела убежать, но молодой человек ее остановил. Девушка сказала, что обязательно должна уехать, что попросила его сюда для того только, чтобы проститься. Н.Н. сказал, что все кончено, и девушка ушла.
Глава XVII
Досада за свое странное поведение грызла героя. «Безумец! безумец!» - повторял я с озлоблением…
Между тем ночь наступала. Большими шагами направился я к дому, где жила Ася».
Глава XVIII
Гагин вышел к Н.Н., но Аси не было дома. Решили подождать. Затем, не выдержав, отправились ее искать.
Глава XIX
«Я проворно спустился с виноградника и бросился в город. Быстро обошел я все улицы, заглянул всюду, даже в окна фрау Луизе, вернулся к Рейну и побежал по берегу… Изредка попадались мне женские фигуры, но Аси нигде не было видно. Уже не досада меня грызла, - тайный страх терзал меня, и не один страх я чувствовал… нет, я чувствовал раскаяние, сожаление самое жгучее, любовь - да! самую нежную любовь».
Глава XX
Н. Н. вернулся в дом на горе. Ася уже вернулась. Гагин не пустил друга на порог.
«Завтра я буду счастлив! У счастья нет завтрашнего дня; у него нет и вчерашнего; оно не помнит прошедшего, не думает о будущем; у него есть настоящее - и то не день, а мгновенье».
Глава XXI
Но на следующее утро, когда Н.Н. пришел к Гагиным в дом, оказалось, что они уехали. Осталось только письмо.
Гагин писал, что понимает, что Н.Н. нельзя жениться на Асе. Что искать их не следует. Но Н.Н. все же хотел найти свою возлюбленную.
Вдруг его окликнула вдова бургомистра. Она отдала Н.Н. маленькую записку. «Прощайте, мы не увидимся более. Не из гордости я уезжаю - нет, мне нельзя иначе. Вчера, когда я плакала перед вами, если б вы мне сказали одно слово, одно только слово - я бы осталась. Вы его не сказали. Видно, так лучше… Прощайте навсегда!»
Н.Н. стал укорять себя.
Глава XXII
Герой отправился в Кельн. Здесь он напал на след Гагиных. Они поехали в Лондон. Н. Н. искал их там, но не смог найти.
«И я не увидел их более - я не увидел Аси. Темные слухи доходили до меня о ней, но она навсегда для меня исчезла. Я даже не знаю, ясива ли она. Однажды, несколько лет спустя, я мельком увидал за границей, в вагоне железной дороги, женщину, лицо которой живо напомнило мне незабвенные черты… но я, вероятно, был обманут случайным сходством. Ася осталась в моей памяти той самой девочкой, какою я знавал ее в лучшую пору моей жизни, какою я ее видел в последний раз, наклоненной на спинку низкого деревянного стула».
Загрузка...
