Кодовое название взятия дворца амина. Участники штурма дворца амина рассказывают. Почему амин швырялся пепельницей

Дворец председателя Революционного совета Афганистана Хафизуллы Амина. Фото из архива автора

Дворец Амина был взят штурмом 27 декабря 1979 года. Об этой операции, талантливо спланированной менее чем за трое суток и проведенной менее чем за час, написано немало, но, к сожалению, однобоко. О том, что дворец штурмовали «Альфа» и «Вымпел», имевшие тогда название «Гром» и «Зенит» соответственно, в настоящее время знают очень многие. Для мировой общественности долго оставалось тайной, что же произошло тогда в Кабуле. Высказывалось много различных суждений, витали самые невероятные слухи и домыслы.

В «Литературной газете» (02.08.95) посол РФ в Швеции Олег Гриневский опубликовал отрывок из мемуаров «Как мы брали Афганистан», где представил свою версию взятия дворца Тадж-Бек, которая, мягко говоря, вызывает большое сомнение. Он пишет: «Роковое решение было принято Политбюро 12 декабря 1979 года в строгой тайне – никаких протоколов не велось.

Пятнадцать дней спустя спецотряд КГБ численностью примерно в тысячу человек штурмом взял дворец президента Амина, а советские войска вошли в Афганистан. Накануне штурма личный врач Амина, майор медслужбы Советской армии, дал своему пациенту лошадиную дозу снотворного. Но тот почуял неладное – к тому времени он уже не доверял своему советскому окружению. Воду, к примеру, пил только из разных сосудов небольшими порциями, боялся, что отравят. Ночью спал в разных местах, порой даже в танке. Поэтому снотворное как следует не подействовало. Но все же Амин чувствовал какую-то слабость и недомогание…

Амина уложили в кровать, сделали промывание и поставили капельницу. Он задремал, но автомат положил рядом с собой.

В это время раздались первые выстрелы – это десантники начали штурм дворца и рвались наверх. С вертолета на крышу была выброшена вторая группа, которая пробивалась вниз. Охраняли Амина советские солдаты – узбеки, одетые в афганскую форму, которые не знали, кто штурмует дворец, и потому стойко защищали афганского президента.

Стрельба приближалась, но Амин лежал спокойно и спал. Врач спрятался в шкафу здесь же в комнате, а посольский врач с медсестрой выбежали в коридор и укрылись в какой-то нише. Мимо них с топотом пробежали солдаты в камуфляже и ворвались в кабинет Амина. С ходу дали очередь из автоматов крест-накрест по шкафам, оттуда вывалилось прошитое пулями, окровавленное тело военврача.

Неожиданно Амин, который до того, казалось, спокойно спал, схватил автомат и стал стрелять. Хотя приказ был брать живым, десантники дали очередь по постели, и президент затих навсегда.

Эту грустную историю поведал нам в МИДе Василий Степанович Сафрончук – советник афганского президента по внешнеполитическим вопросам, тоже находившийся в день штурма во дворце».

Не знаю, где в это время находился Сафрончук, но точно знаю, что в его рассказе правды нет ни на йоту.

Далек от истины и военный историк Шишов. «25 декабря 1979 года на аэродромах в Кабуле и Баграме высадилась 105-я воздушно-десантная дивизия численностью в четыре тысячи человек. Вместе с ней прибыл отряд спецназа Главного разведывательного управления, которому была поставлена задача ликвидировать Амина, – пишет Шишов. – 27 декабря президент Амин дал большой обед в своем дворце Даруламан. К тому времени советские десантники уже фактически взяли под свой контроль афганскую столицу. Переодетые в форму военнослужащих афганской армии спецназовцы и десантники на бронетехнике начали штурм президентского дворца, но аминовская охрана приняла бой. В ходе 5-часового приступа Даруламан был взят, при этом погибли полковник Бояринов и руководивший спецоперацией генерал Папутин».

Во-первых, полковник Бояринов никогда не служил в спецназе ГРУ, во-вторых, операцией по взятию дворца Амина руководил полковник ГРУ Василий Колесник. Что касается генерала Папутина, то он никакого отношения к этой операции не имел и в списках погибших не значится.

Опыт таких операций да и всех войн свидетельствует, что даже их участники не всегда полно и точно знают обо всех обстоятельствах и фактах, которые оказывают влияние на ход и исход тех или иных событий. Полная их картина может быть раскрыта не по горячим следам, а после их окончания скрупулезной работы исследователей.

Многие думали, что в Кабуле находится лишь малочисленная горстка офицеров из спецподразделений КГБ СССР, которые фактически являются смертниками. Считали, что именно они самостоятельно выполнили главную задачу по захвату дворца Тадж-Бек и отстранению от власти Амина. Отдельные рядовые сотрудники спецназа КГБ СССР в начале 1990-х годов первыми появились на экранах телевизоров и рассказывали, что они штурмовали и захватывали дворец Тадж-Бек, забывая добавить, что они были там не одни. У широкой общественности сформировалось ложное убеждение, что дворец Амина захватила одна только группа «Альфа» (24 человека), внеся решающий вклад в исход всей операции в Кабуле.

Об участии группы «А» и группы «В» в операции, носившей кодовое название «Шторм-333», написаны книги. Что же касается Главного разведывательного управления Генерального штаба, то оно всегда отличалось незаурядной скромностью и суперсекретностью. Именно вследствие этого главные исполнители этого одноактного спектакля с продолжением в девять лет до недавнего времени оставались в тени. Не умаляя заслуг спецназа КГБ, участвовавших в штурме, было бы несправедливо не рассказать о тех, без кого этот штурм просто бы не состоялся.

Схема штурма дворца Амина.
Рисунок из архива автора

Речь идет о полковнике спецназа ГРУ Василии Колеснике, который 2 мая 1979 года получил приказ от руководителя ГРУ генерала армии Ивашутина сформировать 154-й отдельный отряд специального назначения. Выполняя приказ, Колесник разработал штат батальона и приступил к его формированию. В его штат входила боевая техника и личный состав общей численностью 520 человек. Ни такого вооружения, ни такого штата в спецназе до этого не было. Но главная особенность отряда заключалась в том, по какому принципу в него отбирались солдаты, сержанты и офицеры. Это должны были быть лица трех национальностей: узбеки, туркмены и таджики.

Отряд в спецназе соответствует батальону в сухопутных войсках. Отсюда название – «мусульманский батальон». Бойцов отбирали только двух призывов: прослуживших год и полгода. В каждой роте был переводчик, курсант Военного института иностранных языков, направленный для стажировки. Батальон возглавил майор Халбаев, исполняющий до этого в 15-й бригаде должность заместителя командира одного из отрядов спецназа по воздушно-десантной подготовке. Сформированный отряд в течение июня–августа занимался боевой подготовкой.

А в это время на личный состав батальона в Москве уже шили униформу афганской армии, а также готовили необходимые документы.

Решение о переброске спецбатальона в Афганистан принималось на самом высоком уровне. В протоколе № 156 заседания Политбюро ЦК КПСС «Об обстановке в Демократической Республике Афганистан и возможных мерах по ее улучшению» говорилось: «…В начале августа с.г., после завершения подготовки, направить в ДРА (аэродром Баграм спецотряд ГРУ Генерального штаба с целью использования в случае резкого обострения обстановки для охраны и обороны особо важных правительственных объектов».

Формально спецотряд ГРУ, о котором говорилось в документе Политбюро от 6 декабря 1979 года, посылали в ответ на просьбу Амина.

Совершенно секретно

Выписка из протокола № 176 заседания Политбюро ЦК КПСС

О направлении спецотряда в Афганистан.

Согласиться с предложениями по этому вопросу, изложенными в записке КГБ СССР и Минобороны от 4 декабря 1979 г. № 12/2/0073 (прилагается)

Секретарь ЦК Л. Брежнев

Председатель Революционного Совета, Генеральный секретарь ЦК НДПА и премьер-министр ДРА Х. Амин в последнее время настойчиво ставит вопрос о необходимости направить в Кабул советский мотострелковый батальон для охраны его резиденции.

С учетом сложившейся обстановки и просьбы Х. Амина считаем целесообразным направить в Афганистан подготовленный для этих целей отряд ГРУ Генерального штаба общей численностью около 500 человек в униформе, не раскрывающей его принадлежность к Вооруженным Силам СССР. Возможность направления этого отряда в ДРА была предусмотрена решением Политбюро ЦК КПСС от 29.6.1979 г. № П156/ИХ.

В связи с тем, что вопросы о направлении отряда в Кабул согласованы с афганской стороной, полагаем возможным перебросить его самолетами военно-транспортной авиации в первой половине декабря с.г. Тов. Устинов Д.Ф. согласен.

Ю. Андропов, Н. Огарков

Разумеется, «мусульманский батальон» направлялся в Афганистан не для охраны Амина, а ровно наоборот – для его свержения. В ноябре отряд был переброшен самолетами в Баграм. Согласно первоначальным планам руководства, отряд должен был выдвинуться из Баграма и с ходу захватить резиденцию Амина, которая первоначально находилась в Кабуле. Тадж-Бек был недавно отстроенной резиденцией Амина, которую он для себя создал после неудачного покушения на него в городе. Видимо, в связи с изменением места резиденции в планы внесли изменения.

В декабре отряду была поставлена задача совершить марш своим ходом и прибыть в Кабул для усиления охраны дворца главы государства. Такова была легальная задача отряда.

Непосредственно дворец охраняла рота личной охраны – она считалась первой линией охраны. Вторую линию должен быть составить «мусульманский батальон», а третьей была бригада охраны, которую возглавил майор Джандат – главный порученец Амина. В свое время он окончил иностранный факультет нашего воздушно-десантного училища в Рязани, а позже учился в Военной академии имени Фрунзе.

От ударов с воздуха дворец прикрывался зенитным полком. Орудия и пулеметные установки находились на позициях, которые позволяли вести огонь по наземному противнику в случае такой необходимости. Общая численность данных воинских частей составляла около 2 с половиной тысяч человек.

С нашей стороны в операции по захвату дворца Тадж-Бек участвовали объединенные силы МО и КГБ СССР: группа «Гром» – 24 человека (командир майор М.М. Романов), группа «Зенит» – 30 человек (командир майор Семенов), «мусульманский батальон» – 530 человек (командир майор Халбаев), 9-я парашютно-десантная рота 345-го ОПДП – 87 человек (командир старший лейтенант Востротин) и противотанковый взвод – 27 человек (командир взвода старший лейтенант Совостьянов).

Руководителем операции по захвату дворца Амина был назначен полковник спецназа ГРУ Колесник, его заместителем по руководству спецподразделениями КГБ СССР – начальник Управления нелегальной разведки КГБ генерал-майор Дроздов.

Отработанный на карте план штурма дворца Тадж-Бек подписал полковник Колесник и привез его в посольство. Он вспоминал позже: «План, отработанный на карте и подписанный мною, я принес для подписи Магомедову и Иванову. Однако, утвердив план устно, ни тот ни другой свою подпись на план не поставили. Ясно было, что в то время когда мы решали, как выполнить задачу, поставленную руководством страны, эти хитрецы думали о том, как избежать ответственности в случае неудачи нашей акции. Тогда я в их присутствии на плане написал: «План устно утвержден главным военным советником Магомедовым С.К. и главным советником КГБ Ивановым Б.И. От подписи отказались», поставил время, дату и свою подпись, после чего направился в батальон, чтобы поставить задачи участникам предстоящего штурма».

Утром 27 декабря Дроздов и Колесник по старому русскому обычаю перед боем помылись в бане, сменили белье. Для остальных бойцов тоже развернули походную баню. Выдали свежее белье и тельняшки.

Время штурма дворца было перенесено на более ранний срок, так как возникли подозрения по поводу того, что афганцы догадываются о наших планах.

Полковник Колесник вспоминает: «В связи с этим в девятнадцать часов пятнадцать минут группа Сахатова, согласно замыслу, за пятнадцать минут до начала штурма выдвинулась к своему объекту. Но, проезжая через расположение третьего батальона, они увидели, что в батальоне объявлена тревога. В центре плаца стояли комбат и его заместители. Личный состав получал оружие и боеприпасы. Мгновенно оценив обстановку, Сахатов принял решение захватить командование третьего пехотного батальона. Двигаясь на полном ходу, автомобиль с нашими разведчиками внезапно остановился возле афганских офицеров, и через считаные секунды они лежали в кузове ГАЗ-66, который рванул вперед, оставляя за собой шлейф пыли. В первые минуты солдаты батальона даже не понимали, что произошло, но потом открыли огонь вслед удаляющейся машине, однако было поздно. Из-за пыли, которая скрывала машину, он оказался неэффективным. Сахатов же, проехав метров двести, остановил машину, спешил личный состав, который тут же залег и открыл огонь по атакующим солдатам охраны. Оставшись без управления, они наступали толпой и представляли собой прекрасную мишень. Два пулемета и восемь автоматов спецназовцев оставили на поле боя убитыми более двухсот человек. Снайперы тем временем сняли часовых у танков.

Услышав стрельбу в расположении третьего батальона, я дал команду на начало операции, запустив серию ракет. Две «Шилки» открыли огонь по дворцу, а еще две – по расположению танкового батальона для того, чтобы не допустить его личный состав к танкам. Расчеты АГС-17 открыли огонь по расположению второго батальона, не позволяя личному составу покинуть казармы. Вторая, третья и рота десантников выдвинулись для блокирования батальонов бригады охраны, а первая рота совместно устремилась ко дворцу».

Дворец стоял на холме, возвышаясь над окрестностями. К нему вели серпантинная дорога и пешеходная лестница шириной метра полтора. Под прикрытием огня «Шилок» рота Шарипова на БМП шла ко дворцу по серпантину. На основании документов и воспоминаний непосредственных участников той операции события развивались следующим образом.

Едва первый бронетранспортер миновал поворот и подъехал к лестнице, ведущей к торцу Тадж-Бека, из здания ударили крупнокалиберные пулеметы. Бронетранспортер, где находилась подгруппа Бориса Суворова, сразу же подбили, он загорелся. Личный состав срочно стал десантироваться, некоторые получили ранения. Самому командиру подгруппы пуля попала в пах, чуть ниже бронежилета. Его спасти не удалось. Десант, сидевший в ней, покинул машину и при помощи штурмовых лестниц начал взбираться на холм.

В это время подгруппы «Грома» тоже стали выдвигаться к Тадж-Беку. Первая боевая машина успешно преодолела шлагбаум, раздавив бросившегося его закрывать афганского солдата, а остальные, сбив внешние посты охраны, устремились по единственной дороге, что серпантином взбиралась в гору с выездом на площадку перед дворцом. Дорога усиленно охранялась, была хорошо пристреляна, а другие подступы к дворцу заминированы.

Через двадцать минут после начала штурма девять БМП первой роты оказались на площадке перед дворцом. Двери десантных отделений распахнулись, и бойцы спецназа КГБ и ГРУ ворвались во дворец. Завязался жестокий бой с личной охраной Амина, состоявшей в основном из его родственников.

Спецгруппы КГБ и ГРУ прикрывали основные силы роты Шарипова и взводы Турсункулова. Другие подразделения «мусульманского батальона» и рота десантников обеспечивали внешнее кольцо прикрытия, отражая атаки батальонов бригады охраны. Два взвода 1-й роты и группа 4-й роты «мусульманского батальона» под командованием капитана Кудратова при поддержке двух «Шилок» блокировали казармы 1-го пехотного и танкового батальонов, захватили танки. В орудиях танков и пулеметах не было затворов. Это постарались наши военные советники.

Из окон дворца велся ураганный огонь, он прижал спецназовцев к земле. Атака захлебнулась. Это был самый кульминационный момент боя, когда нужно было во что бы то ни стало поднять людей в атаку. В этот момент получила ранения основная часть бойцов. Командиры Бояринов, Козлов, Карпухин, Голов первыми пошли на штурм.

Бой в самом здании сразу принял ожесточенный характер, так как внутрь дворца удалось прорваться лишь небольшой группе. Спецназовцы действовали отчаянно и решительно. Если из помещений не выходили с поднятыми руками, то они выламывали двери, бросали гранаты.

Из тридцати «зенитовцев» и двадцати двух бойцов из «Грома» во дворец Амина удалось прорваться не более 25 людям, причем многие из них были ранены. Этих сил было мало, чтобы гарантированно устранить Амина. Ситуация была близкой к критической. Полковник Бояринов в нарушение собственного приказа выскочил в афганской форме из парадного подъезда и стал призывать бойцов «мусульманского батальона», чтобы они шли во дворец на помощь. В этот момент его настигла пулеметная очередь: одна из пуль, срикошетив от бронежилета, попала в шею полковника. По своему служебному положению и возрасту (57 лет) полковник Бояринов мог не участвовать в штурме лично, а осуществлять руководство, находясь в штабе. Однако это противоречило его жизненной позиции – на штурм шли его выпускники, его ребята, поэтому он должен был быть рядом с ними. Ему предстояло координировать действия групп «Гром» и «Зенит» и фактически действовать в качестве простого штурмовика. Лейтенант Турсункулов, услышав крик «Мужики, помогите!», поднял бойцов в атаку, проник вместе с ними в здание дворца и стал помогать в подавлении сопротивления охраны. Эта помощь была своевременной и эффективной, она позволила переломить ситуацию.

Во дворце офицеры и солдаты личной охраны Амина, его телохранители (около 100–150 человек) сопротивлялись стойко, не сдаваясь в плен. Их погубило то, что все они были вооружены в основном немецкими пистолет-пулеметами МП-5, а наш бронежилет они не пробивали.

Из воспоминаний адъютанта известно, что Амин приказал ему известить наших военных советников о нападении на дворец. При этом он сказал: «Советская помощь». Но адъютант доложил: «Стреляют советские». Эти слова вывели генерального секретаря ЦК НДПА из себя, он схватил пепельницу и бросил ее в адъютанта, закричав: «Врешь, не может быть!» Затем сам попытался позвонить начальнику Генерального штаба. Связи уже не было. Амин помолчал, а потом удрученно проговорил: «Я об этом догадывался, все верно».

Постепенно стрельба прекратилась, и пороховой дым рассеялся, атакующие узнали в лежащем возле стойки бара человека Амина. Он был мертв. Возможно, его настигла пуля кого-то из спецназовцев, возможно – осколок гранаты. Некоторые высказывали версию, что Амина убили афганцы. Что на самом деле явилось причиной его гибели, сейчас выяснить довольно сложно. Да и кому это нужно.

Командир роты старший лейтенант Шарипов связался с начальником штаба «мусульманского батальона» Ашуровым и доложил, что Амин убит. Начальник штаба сообщил об этом командиру батальона майору Халбаеву и полковнику Колеснику. О захвате дворца и ликвидации Амина было доложено генерал-лейтенанту Гуськову, а он доложил начальнику Генерального штаба Маршалу Советского Союза Огорькову.

После захвата дворца Амина радиостанция Кабула передала сообщение, что по решению революционного трибунала предатель Хафизулла Амин приговорен к смертной казни и приговор приведен в исполнение. Затем в 2 часа ночи 28 декабря передали записанное на пленку обращение Бабрака Кармаля к народам Афганистана. В нем были такие слова: «Сегодня сломана машина пыток Амина и его приспешников, диких палачей, узурпаторов и убийц десятков тысяч наших соотечественников – отцов, матерей, сестер, братьев, сыновей и дочерей, детей и стариков».

Хотя значительная часть солдат бригады сдалась, бой после взятия дворца Амина не прекращался. Часть подразделений продолжала оказывать сопротивление. В частности, с остатками третьего батальона наши бойцы воевали еще сутки, после чего афганцы ушли в горы. Основная часть афганских солдат и офицеров сдалась в плен. Так, например, практически без боя сдался зенитный полк. Танковый батальон также не оказал сопротивления. Всего было пленено около 1700 человек.

Штурм и бой за дворец продолжались минут 30–40. Во время штурма погибли 11 человек, среди них полковник Бояринов, 4 десантника и 6 спецназовцев из «мусульманского батальона» майора Халбаева, 38 человек получили ранения различной тяжести.

В течение ночи спецназовцы КГБ и бойцы «мусульманского батальона» несли охрану дворца, поскольку опасались, что на его штурм пойдут дислоцировавшиеся в Кабуле дивизии и танковая бригада. Но этого не случилось. Советские военные советники, работавшие в частях афганской армии, и переброшенные в столицу части воздушно-десантных войск не позволили им этого сделать. К тому же спецслужбы заблаговременно парализовали управление афганскими силами.

Одновременно со штурмом дворца Тадж-Бек группами спецназа КГБ при поддержке десантников из состава батальона 345-го парашютно-десантного полка, находившегося до описываемых событий в Баграме, были захвачены Генеральный штаб, узел связи, здания ХАД и МВД. Важную роль в том, что части Кабульского гарнизона не были подняты по тревоге, сыграла диверсия, проведенная «зенитовцами» непосредственно перед штурмом. Они подрывом уничтожили узел коммуникаций города, находящийся в специальном бетонном колодце. Так минимальными силами с минимальными потерями был осуществлен государственный переворот в Афганистане. Члены семьи Амина находились под охраной батальона еще сутки. У нас же находились некоторые члены будущего афганского руководства. Операцию по прибытию в Афганистан Бабрака Кармаля осуществлял КГБ.

Руководитель оперативной группы ВДВ генерал-лейтенант Гуськов вспоминал: «Когда самолет заходил на посадку и был уже на первом приводе, на всем аэродроме в Баграме вдруг погас свет. Как правило, здесь садились военно-транспортные или боевые самолеты, а это был Ту-134. При полете самолета аэродром функционировал нормально, но, когда он уже начал снижаться, выпустил шасси и готов был коснуться взлетно-посадочной полосы, везде погас свет. Самолет садился в полной темноте. Правда, бортовые фары у него были включены. Командир экипажа вынужден был выбросить тормозной парашют, но самолет катился почти до самого края взлетно-посадочной полосы».

Как выяснилось позже, ярый сторонник Амина начальник авиабазы Хаким заподозрил неладное и при заходе на посадку необычного самолета выключил освещение, решив таким образом устроить авиакатастрофу. Однако высокое профессиональное мастерство летчиков позволило им выйти из этой непростой ситуации. После доклада причин происшествия руководству поступила команда – в час икс начальника авиабазы Хакима арестовать, чтобы не было больше недоразумений.

Из воспоминаний полковника Колесника: «Вечером следующего после штурма дня всех руководителей операции чуть не уложил пулеметной очередью советский солдат. Возвращаясь на аминовском «Мерседесе» с банкета, посвященного успешному завершению операции, мы были обстреляны недалеко от здания Генштаба, которое охраняли десантники. Первым заметил странные вспышки на асфальте и сообразил, что они означают, О.У. Швец. Он выскочил из машины и покрыл часового отборным матом. Это было лучше, чем пароль.

Вызвали начальника караула. Появившийся лейтенант для начала получил от Швеца в ухо, а лишь потом выслушал порядок применения оружия часовым на посту. Мы подошли к машине, в капоте которой зияло несколько пулевых отверстий. Немного выше, и ни меня, ни Эвальда Козлова в живых бы точно не было. Генерал Ю.И. Дроздов подошел к лейтенанту и негромко сказал: «Спасибо тебе, сынок, за то, что ты своего солдата стрелять не научил». После этого инцидента мы приехали в наше расположение и для того, чтобы снять нервное напряжение, выпили четыре или пять бутылок водки. Но стресс был настолько сильным, что водка нас не взяла. Несмотря на две бессонные ночи и бой, я так и не смог заснуть».

2 января 1980 года личный состав «мусульманского батальона» был переброшен двумя Ан-22 в Ташкент. Полковник Колесник попрощался с личным составом отряда и убыл в Москву. Прибыв в столицу, он сразу доложил о результатах и ходе операции генералу армии Ивашутину, который руководил тогда ГРУ. Он выслушал доклад, забрал у полковника подготовленные им документы, закрыл их в свой сейф и сказал, чтобы без его ведома Василий Васильевич никому ни о чем не рассказывал. Но на следующий день он снова вызвал Колесника, дал своего порученца, машину, вручил его план операции и сказал прибыть на доклад к министру обороны Устинову.

В приемной министра ожидали генерал-полковники, генералы армии. Трудно передать любопытство и изумление, появившееся на их лицах, когда они увидели, что полковника встречает порученец министра, который сам был генерал-лейтенантом, и помогает ему снять шинель. Порученец, повесив шинель Василия Васильевича, сказал: «Проходите, вас ждет министр».

Из воспоминаний полковника Колесника: «В кабинете Устинов меня обнял, расцеловал, после посадил за стол и, достав Marlboro, предложил закурить. Я извинился и сказал, что курю только «Беломор», но папиросы оставил в шинели. Устинов попросил порученца принести их, мы закурили, и я начал рассказывать. Когда я достал план для того, чтобы объяснить, как мы действовали, министр увидел, что он не утвержден, и надпись, которую я сделал в кабинете Магомедова. Покачав головой, он сказал: «Я понимаю, почему осторожный кавказец Магомедов не поставил свою подпись на твоем плане. Но почему Иванов не расписался, я понять не могу». Тактично промолчав, я продолжил рассказ. Министр слушал очень внимательно, его интересовало все, но особенно он интересовался техникой. Как она вела себя в бою, насколько эффективны оказались ЗСУ и АГС-17, инженерные боеприпасы. Тогда появились первые РПГ-18 «Муха», и он поинтересовался, как они себя показали в боевой обстановке».

По окончании беседы министр проводил полковника до дверей. Увидев это, маршал Соколов, бывший тогда первым заместителем министра, сказал: «Ну, полковник, еще никого из нас министр до дверей не провожал».

За мужество и храбрость, проявленные при взятии дворца Амина, полковник Василий Колесник был удостоен высокого звания Героя Советского Союза.

Однако этот вечер неверно считать первым эпизодом начавшейся эпопеи. Скорее он был кульминацией событий, случившихся гораздо раньше. В течение многих лет я расспрашивал об этих событиях лиц, непосредственно к ним причастных. Так что перед вами, если хотите, некий опыт эксклюзивного политического расследования.

Агент ЦРУ?

Осенью того памятного года силовые структуры и спецслужбы Советского Союза в Кабуле были представлены более чем широко. Уже тогда, задолго до ввода войск, там открыто работали представительства КГБ и МВД, а наши военные советники присматривали едва ли не за каждым афганским майором. В Афганистан регулярно наведывались самые крупные генералы из минобороны, с Лубянки, а также высшие партийные чины со Старой площади. Кроме того, там давно и активно шуровали резидентуры внешней разведки и ГРУ, имевшие надежные источники во всех структурах афганского общества, на всех этажах власти.

То есть Москва не испытывала дефицита информации о том, что происходит за Пянджем, и вполне могла влиять на ситуацию.

Случившийся в апреле 78-го переворот привел к власти Народно-демократическую партию, находившуюся под сильным влиянием КПСС. С одной стороны - это порадовало наших вождей, с другой - принесло им головную боль, потому что афганские товарищи тут же начали буквально загрызать друг друга, в партии развернулась жестокая фракционная борьба, при этом обе группировки наперегонки клялись в любви и верности "советским друзьям". Кто там из них ближе к истинному марксизму, кто прав, на кого поставить? Самое интересное заключается в том, что и наши ответственные лица из разных ведомств, курировавшие афганские дела, понемногу размежевались: многие военные стали симпатизировать "халькистам" (Тараки, Амин), а офицерам Лубянки приглянулось крыло "парчам" (Кармаль, Наджибулла).

Все сильно осложнилось в сентябре, когда премьер-министр Амин сначала изолировал, а затем уничтожил генсека и главу государства Тараки. Теперь сам Амин стал главным в Афганистане. После этого репрессии против "отступников" внутри партии стали еще ожесточеннее. И все яснее давала о себе знать другая беда: отряды исламских партизан - пока еще плохо вооруженные и разрозненные - то и дело атаковали органы власти на местах, подступая к Кабулу. Над апрельской революцией нависла серьезная опасность.

Борис Пономарев,
тогда секретарь ЦК КПСС, кандидат в члены Политбюро:

Наши чекисты подозревали Амина в связях с американской разведкой. Возможно, их настораживало то, что он когда-то учился в США. Летом и осенью 1979 года к нам все чаще стали поступать сведения о том, что Амин беспощадно расправляется с "парчамистами" и вообще с неугодными людьми. Революция из-за этого представала в каком-то неприглядном свете. Наше руководство решило, что так нельзя.

А. К. Мисак,
тогда министр финансов Афганистана :

Нет, Амин никогда не был агентом ЦРУ. Он был коммунистом. Он очень любил Сталина и даже старался ему подражать. Не могу отказать ему в таланте крупного организатора, правда, оговорюсь, что прогресса во всем он стремился добиться очень быстро, прямо сейчас. Был тщеславен: например, снимался в художественном фильме, играя в нем роль героя подполья, то есть самого себя.

Ш.Джаузджани,
тогда член политбюро ЦК НДПА:

Портрет Амина не напишешь только одной краской. Он был человеком мужественным, полным энергии, весьма общительным и популярным. В политике занимал крайне левые позиции. Догматик. Всячески способствовал своему культу и был абсолютно нетерпим к инакомыслию, искоренял его беспощадно. Он преклонялся перед своим учителем Тараки, но как только тот оказался препятствием на его пути, уничтожил учителя без промедления. Предлагал устроить Афганистан по советскому образцу, настаивал на включении в нашу конституцию тезиса о диктатуре пролетариата. Ваши же советники сумели отговорить его от такой очевидной глупости.

Александр Пузанов,
тогда советский посол в Кабуле :

Амин... Это, я вам скажу, умный был человек. Энергичный, исключительно работоспособный. Я знал его как военного, государственного и политического деятеля. С мая 1978-го по ноябрь 1979 года практически дня не проходило, чтобы мы не встречались. Тараки считал его самым способным и преданным учеником, был влюблен в него. И при всем этом он - жестокий и беспощадный палач. Когда мы поняли, что репрессии Амина уже не остановить, дали об этом предельно-откровенную шифротелеграмму в Центр.

Генерал-майор Александр Ляховский,
тогда офицер Генштаба :

Однажды я спросил бывшего директора ЦРУ адмирала Тернера: "Был ли Амин вашим агентом?" Он, как и положено по правилам игры, ушел от прямого ответа, сказал только, что "американцам приписывают столько дел, сколько они просто не в состоянии сделать". Что же касается моего мнения, то я сомневаюсь в прямой работе афганского руководителя на американскую разведку.

Да, если Амин и был чьим-то агентом, то скорее всего сотрудничал с КГБ, как, впрочем, и все остальные заметные фигуры в НДПА. В картотеке нашей внешней разведки он фигурирует под оперативным псевдонимом Казем. Но тучи над ним - особенно после убийства Тараки - сгущались. Брежнев был не просто раздосадован внезапной сменой власти в Кабуле, он был взбешен. Леонид Ильич совсем недавно, в сентябре, принимал афганского генсека в Москве, обнимался с ним, обсуждал планы по строительству светлого будущего, а тут возникает какой-то авантюрист Амин, и теперь с ним надо будет лобызаться и обсуждать планы. Нет, так не годится. Брежнев, конечно, направил приветственную телеграмму новому лидеру (о, лукавые правила аппаратной жизни!), но в Москве уже вызревали планы по решительному "исправлению ситуации".

Убить нельзя помиловать

12 ноября 1979 года высшие советские руководители (только члены политбюро и один кандидат - Б.Н. Пономарев) провели секретное совещание, на котором одобрили план Андропова по устранению Амина. Осторожные вожди, понимая всю деликатность момента, поручили вести протокол своей сходки секретарю ЦК товарищу Черненко. Это единственный случай, когда поистине судьбоносное решение зафиксировано от руки, в одном экземпляре и таинственно озаглавлено "К положению в "А".

В этой бумаге не шла речь о вводе войск, их вначале предполагалось выдвинуть к границе и развернуть там на всякий случай. Саму же операцию по смене власти планировалось провести имеющимися в Афганистане силами и средствами. С этой поры дни Амина были сочтены.

Но сначала следовало зачистить "поляну".

Александр Пузанов:

Вдруг я получил телеграмму за подписью Громыко: "Учитывая ваши неоднократные просьбы об освобождении от должности посла в Кабуле, вы переводитесь на другую работу". Странно, я никаких просьб не высказывал. Ну, да что там говорить... Все было ясно. 21 ноября вылетел в Союз.

***

Скорее всего, неожиданный отзыв Пузанова был чисто отвлекающим маневром, поскольку Амин, считавший его другом "парчамистов", много раз просил заменить нашего дипломата на другого, более покладистого. Вот и пошли ему навстречу, чтобы убаюкать, развеять подозрения. А посольство теперь возглавил бывший секретарь Татарского обкома Ф.А. Табеев, который, вручив Амину свои верительные грамоты, тут же принялся обсуждать с афганским руководителем детали его предстоящего официального визита в Москву. Амин давно просил о таком визите, и вот теперь советская сторона дала согласие (еще один отвлекающий маневр).

Фикрят Табеев:

Амин испытывал явную неприязнь к нашим среднеазиатским республикам, где, по его мнению, слишком затянули со строительством социализма. Говорил: "Мы управимся лет за десять". Однажды он не удержался от плохо скрытой угрозы: "Я надеюсь, вы извлечете правильные уроки из деятельности своего предшественника". Почти за месяц моей новой работы ничего особенного не произошло. Мы готовили визит Амина в Москву. Все наши ведомства, представленные тогда в Афганистане, поддерживали аминовское руководство.

***

Причем многие поддерживали не просто формально, а с явной симпатией к новому афганскому лидеру. Среди них были - главный военный советник генерал-лейтенант Л.Н. Горелов и советник при главпуре генерал-майор В.П. Заплатин.

Лев Горелов:

Когда Андропов поинтересовался моим мнением об Амине, я сказал так: "Волевой, работоспособный, но в то же время хитрый и коварный. Провел ряд репрессий. Неоднократно просил ввести в Афганистан советские войска, в том числе для личной охраны. Очень хочет встретиться с Брежневым". Видимо, мои оценки не понравились. В начале декабря я был отозван в Москву. Впали в немилость также другие военачальники, которые не разделяли мнение руководства - особенно по поводу возможного ввода нашего контингента: начальник Генштаба Огарков, командующий Сухопутными войсками Павловский.

Василий Заплатин:

На совещании у министра обороны Устинова в октябре мы доложили, что Амин с уважением относится к Советскому Союзу, что надо иметь в виду его большие возможности и использовать их в наших интересах. О вводе войск речь не заходила. Мы подтвердили, что афганская армия сама в состоянии противостоять мятежным силам. А 10 декабря меня вновь вызвали в Москву, причем, можно сказать, обманом коварно выманили из Кабула. Звонит по закрытой связи один генерал из Генштаба и говорит: "Ваша дочь обратилась в ЦК КПСС с просьбой о встрече с отцом, то есть с вами. Ее просьба удовлетворена. Вам следует немедленно вылететь в Москву. Самолет за вами уже направлен". Обратно в Афганистан я уже не вернулся.

***

Теперь в афганской столице остались только те наши люди, которые без колебаний выполнили бы любой приказ Центра. "Первыми скрипками", несомненно, были представители Лубянки: советник председателя - генерал Б.С. Иванов, заместитель начальника Первого главного управления (внешняя разведка) - генерал В.А. Кирпиченко, руководитель представительства КГБ в ДРА - генерал Л.П. Богданов, резидент В.И.Осадчий. Чуть позже к ним присоединится шеф Управления нелегальной разведки и спецопераций - генерал Ю.И. Дроздов. От минобороны операцию готовили новый главный военный советник С.К. Магометов, зам. командующего ВДВ Н.Н. Гуськов и представитель Генштаба Е.С. Кузьмин.

Те самые "имеющиеся в Афганистане силы и средства", которыми надлежало устранить неугодный режим, базировались в столице и на авиабазе Баграм и представляли собой отряд спецназа ГРУ (знаменитый "мусульманский батальон"), парашютно-десантный батальон, группы спецназа КГБ и человек пятьдесят пограничников, охранявших наше посольство. Правда, в начале декабря высадился еще один батальон десантников.

10 декабря на коллегии минобороны Д.Ф. Устинов поручил Генштабу сформировать новую армейскую группировку - будущую 40-ю армию или, как ее вначале называли для маскировки, "ограниченный контингент". Параллельно готовили к восхождению на престол Бабрака Кармаля и его команду, ядро которой составляли "парчамисты". В Чехословакию, где Кармаль скрывался от киллеров Хафизуллы Амина, был спешно направлен специальный человек с Лубянки. В ноябре в Москву из Чехословакии, Югославии и Болгарии свезли весь костяк будущего нового руководства Афганистана.

Плотно окруженный советскими товарищами - советниками, охранниками, поварами, врачами, Амин активно готовился к визиту в Москву и долгожданной встрече с Леонидом Ильичем Брежневым. Ему не могло померещиться и в страшном сне, что другие советские товарищи совсем по-иному представляют себе ближайшее будущее афганского руководителя. Приговор уже был вынесен, до казни оставались считанные часы.

История отравлений

Александр Ляховский:

Амина и его племянника Асадуллу, руководившего службой безопасности КАМ, планировалось нейтрализовать с помощью заранее внедренного в их окружение агента. Он должен был подмешать в их пищу спецсредство. Рассчитывали, что, когда оно начнет действовать, во дворце поднимется паника, наши подразделения выдвинутся из Баграма и под шумок сделают свое дело. В полдень 13 декабря мероприятие с использованием спецсредства было проведено. Подразделениям дали команду на захват объекта "Дуб" (дворец Арк в центре Кабула, где тогда была резиденция главы государства). Но вскоре последовала команда "Отбой". Дело в том, что на Амина яд не подействовал совершенно, а его племянник почувствовал себя плохо лишь на следующее утро. Асадуллу отправили на лечение в СССР. После смены власти он оказался вначале в Лефортовской тюрьме, а затем был депортирован в Афганистан и расстрелян "парчамистами". Что же касается Амина, то впоследствии эксперты объяснили, будто яд был нейтрализован кока-колой. Кстати, когда генерал Богданов доложил о случившемся конфузе Андропову, тот вызвал своего зама, курировавшего науку и технику, и велел срочно поправить дело с этими так называемыми "спецсредствами".

***

Возможно, та неудача спасла тогда жизнь не только двум афганцам, но и многим нашим офицерам и солдатам. Ведь на дворец, который охраняли две тысячи отборных гвардейцев, нацелили буквально горстку десантников и спецназовцев. В Москву пошла телеграмма от представителей КГБ и минобороны о том, что имеющимися силами устранить Амина нельзя. Требуется войсковая поддержка.

Б.Кармаля и его соратников скрытно отправили обратно в СССР. До лучших времен. Следующая попытка была назначена на 27 декабря.

К тому времени Амин перебрался на окраину столицы в только что отремонтированный немцами специально для него дворец Тадж-Бек, стоявший на вершине невысокого холма. К дворцу под видом его охраны заранее подтянули наших десантников, "мусульманский батальон" и спецназовцев. Сил на этот раз было предусмотрено гораздо больше. Но сценарий и теперь оставался прежним: сначала - яд, потом - штурм.

Шах Вали,
тогда член Политбюро ЦК НДПА, министр иностранных дел :

27 декабря Амин пригласил все высшее руководство страны к себе на обед. Формальным поводом стало возвращение из Москвы секретаря ЦК Панджшери, который доложил, что советские товарищи обещали оказать Афганистану широкую военную помощь. Амин при этом торжествующе обвел глазами гостей: "Все идет прекрасно. Я постоянно связываюсь по телефону с товарищем Громыко, и мы сообща обсуждаем вопрос, как лучше сформулировать для мира информацию об оказании нам военной поддержки". После вторых блюд гости перешли в соседний зал, где был накрыт чайный стол. И тут случилось необъяснимое: почти одновременно все почувствовали себя худо: люди валились с ног и буквально отключались.

А.К. Мисак:

Я еще, помню, обеспокоено спросил Амина: "Может быть, нам что-то в еду подсыпали? Кстати, кто у тебя повар?" - "Не волнуйся,- ответил хозяин. - И повар, и охрана у меня советские". Но сам Амин тоже имел очень бледный вид. Только один Панджшери с удивлением взирал на наши мучения: он - единственный из всех почти ничего не ел, потому что соблюдал тогда диету.

Александр Шкирандо,
тогда переводчик в группе военных советников:

Я в тот день был с афганцами во дворце. Разговаривали, пили чай. После обеда, уже на выходе, встречаю своего соседа по дому Мишу Шкварюка - он военврач, служил советником у начальника кабульского госпиталя. "Миша, ты куда?" - "Да вот пригласили к товарищу Амину. Что-то нехорошо ему". А с Мишей еще два советских врача и медсестры наши. Они фактически Амина тогда спасли: промыли ему желудок, сделали капельницы, ввели физраствор. Но это "спецсредство", видно, и меня как-то задело: к вечеру температура поднялась до 40 градусов, еле откачали. Потом по госпиталям валялся больше трех месяцев.

Генерал-полковник Валерий Востротин,
тогда командир десантной роты :

Где-то в середине декабря нашу 9-ю роту вместе с "мусульманским батальоном" перевели поближе к дворцу Тадж-Бек якобы для охраны Амина. 27 декабря нас собрал генерал Дроздов из КГБ. "Амин - это агент ЦРУ, - сказал он. - Ваша задача уничтожить его и не допустить подхода ко дворцу верных ему сил". Плеснули нам водки по чуть-чуть. Время "Ч" несколько раз переносилось. Наконец, в 19.30 я услышал сигнал "Шторм-333". Сели в боевые машины и начали выдвигаться к объекту.

Шах Вали:

К моменту штурма во дворце, кроме афганцев, находились ваши медики, переводчики, а также советники из КГБ, отвечавшие за безопасность Амина. Насколько я знаю, один врач был убит. Погибла моя жена. Убили маленьких сыновей Амина, а его дочь ранили. Убили и еще многих. Но ведь все эти люди, а также сам Амин и его окружение могли сдаться без единого выстрела. Ночью кабульское радио сообщило, что по решению революционного суда Амин приговорен к смертной казни и приговор приведен в исполнение. А утром меня арестовали.

Александр Ляховский:

Находившиеся во дворце советские врачи попрятались кто куда мог. Сначала думали, что напали моджахеды или сторонники Тараки. Только позже, услышав русский мат, поняли, что действуют свои. Врачи увидели Амина, который шел по коридору, весь в отблесках огня. Был он в трусах и майке, держа в высоко поднятых, обвитых трубками руках, словно гранаты, флаконы с физраствором. Военврач - полковник Алексеев, выбежав из укрытия, первым делом вытащил иглы, прижал пальцами вены, чтобы не сочилась кровь, затем довел Амина до бара. Но тут послышался детский плач, откуда-то из боковой комнаты, размазывая слезы, вышел пятилетний сынишка генсека. Увидев отца, бросился к нему, обхватил за ноги. Амин прижал его голову к себе, и они вдвоем присели у стены.

***

Здесь, у этой стены, диктатор и нашел свою смерть. Врачи спрятались в конференц-зале. Алексеев уцелел, а вот другому полковнику - Кузнеченкову не повезло: какой-то спецназовец, заскочив в зал, дал вслепую очередь из автомата и сразил врача наповал.

Бой во дворце продолжался 43 минуты. Группы "Зенит" и "Гром" потеряли убитыми четырех, "мусульманский батальон" и десантники - четырнадцать человек. Кстати, большая часть из них погибла по недоразумению: пришедшая на подмогу 103-я дивизия, не разобравшись в ситуации, открыла огонь по своим. Все завершилось, когда по рации генералу Дроздову доложили: "Главному - конец".

Впрочем, все только начиналось. Но мы этого еще не знали.

Андрей Александров-Агентов,
тогда помощник Л.И. Брежнева :

Утром 28 декабря я звоню Андропову: "Юрий Владимирович, как будем реагировать на последние просьбы афганского руководства? Что ответим Амину?" А он мне: "Какому Амину? Там со вчерашней ночи уже Кармаль. И наши войска в Кабуле".

Вдова Амина и их дочь, отсидев несколько лет в кабульской тюрьме, затем выехали в СССР. Они хотели жить только в этой стране, которую так боготворил муж и отец. Дочь окончила Ростовский мединститут.

Во дворце Тадж-Бек после его капитального ремонта размещался штаб нашей 40-й армии. Затем он сильно пострадал в ходе междоусобных боев в Кабуле и особенно при талибах. Сейчас дворец находится в зоне ответственности канадских войск, которые обещают его реставрировать.

«Не хотелось бы, но придется»
Ю. Андропов

Ш турм дворца Амина (Дар-уль-аман) проходил под кодовым названием «Агат».
Операцию разработал отдел 8 Управления «С» (нелегальная разведка) КГБ СССР (начальником управления был генерал-майор КГБ В. А. Кирпиченко). Именно эта операция предшествовала вводу советских войск в Афганстан (опрация «Шторм-333»). Амина охраняли очень серьезно, но команда "Альфа", "Зенит" и десантники уничтожили президента Афганистана Хафизулла Амина и его многочисленную афганскую охрану.

Приход Амина к власти произошел после того, как в сентябре 1979 года, лидер НДПА Н. Тараки был арестован и затем убит по его приказу. Произошел незаконный антиконституционный переворот. Затем в стране развернулся террор не только против исламистов, но и против членов НДПА, бывших сторонников Тараки. Репрессии коснулись и армии.

Советское руководство боялось, что дальнейшее обострение ситуации в Афганистане приведёт к падению режима НДПА и приходу к власти враждебных СССР сил. По линии КГБ поступала информация о связи Амина с ЦРУ.

На операцию не решались до конца ноября, но когда Амин потребовал замены советского посла А. М. Пузанова, председатель КГБ Андропов и министр обороны Устинов настояли о необходимости замены Амина на более лояльного к СССР лидера.

При разработке операции по свержению Амина было решено использовать просьбы самого Амина о советской военной помощи (всего с сентября по декабрь 1979 г. было 7 таких обращений).

В начале декабря 1979 г. в Баграм был направлен "мусульманский батальон" - отряд специального назначения ГРУ, специально сформированный летом 1979 г. из советских военнослужащих среднеазиатского происхождения для охраны Тараки и выполнения особых задач в Афганистане.

Офицеры "Грома" и "Зенита" М. Романов, Я. Семенов, В. Федосеев и Е. Мазаев провели рекогносцировку местности. Неподалеку от дворца находился ресторан (казино), где обычно собирались высшие офицеры афганской армии. Он был выше дворца и оттуда Тадж-Бек был виден как на ладони. Под предлогом того, что требуется заказать нашим офицерам места для встречи Нового года, спецназовцы осмотрели подступы и огневые точки.

Дворец является хорошо защищенным сооружением. Его толстые стены были способны выдержать удар артиллерии. Местность вокруг пристреляна танками и крупнокалиберными пулеметами.

16 декабря была произведена имитация покушения на Амина. Он остался жив, но охрана была усилена "мусульманским батальоном" из СССР.

25 декабря начался ввод советских войск в Афганистан. В Кабуле части 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии к полудню 27 декабря закончили десантирование посадочным способом и взяли под свой контроль аэропорт, блокировав афганскую авиацию и батареи ПВО. В дивизии находился и спецназ ГРУ.

Другие подразделения этой дивизии сосредоточились в назначенных районах Кабула, где получили задачи по блокированию основных правительственных учреждений, афганских воинских частей и штабов, других важных объектов в городе и его окрестностях. Над Баграмским аэродромом после стычки с афганскими военнослужащими установили контроль 357-й гвардейский парашютно-десантный полк 103-й дивизии и 345-й гвардейский парашютно-десантный полк. Они также обеспечивали охрану Б. Кармаля, которого с группой ближайших сторонников доставили в Афганистан 23 декабря.

Непосредственное руководство штурмом и устранением Амина осуществлял полковник КГБ Григорий Иванович Бояринов. Надзор за операцией «Агат» осуществлял вылетевший в Кабул начальник Отдела 8 КГБ (диверсии и разведка иностранных подразделений спецназначения) Владимир Красовский.

Участники штурма были разбиты на две группы: «Гром» — 24 чел. (бойцы группы «Альфа», командир — замначальника группы «Альфа» М. М. Романов) и «Зенит» — 30 чел. (офицеры специального резерва КГБ СССР, выпускники КУОС; командир — Яков Фёдорович Семёнов).

Нападавшие были одеты в афганскую форму без знаков различия с белой повязкой на рукаве. Паролем опознания своих были окрики «Яша» — «Миша».

В целях звуковой маскировки выдвигающихся БТРов за несколько дней до штурма невдалеке от дворца стали гонять по кругу трактор, чтобы охрана привыкла к шуму двигателей.

ШТУРМ

План "А". 27 декабря Амина и его гостей отравили на обеде. Если бы Амин скончался, операцию отменили. Все отравленные потеряли сознание. Это было результатом спецмероприятия КГБ (главным поваром дворца был Михаил Талибов, азербайджанец, агент КГБ, прислуживали две советские официантки).

Продукты и сок были немедленно направлены на экспертизу, а повара задержаны. Во дворец прибыла группа советских врачей и афганский доктор. Врачи, не осведомлённые о спецоперации, откачали Амина.

Приступили к плану "Б". В 19:10 группа советских диверсантов на автомашине приблизилась к люку центрального распределительного узла подземных коммуникаций связи, проехала над ним и «заглохла». Пока часовой-афганец приближался к ним, в люк была опущена мина и через 5 минут прогремел взрыв, оставивший Кабул без телефонной связи. Этот взрыв был и сигналом начала штурма.

За пятнадцать минут до начала штурма бойцы одной из групп «мусульманского» батальона увидели, что охрана Амина поднята по тревоге, в центре плаца стояли командир и его заместители, а личный состав получал оружие и боеприпасы. Воспользовавшись ситуацией, разведчики захватили афганских офицеров, но афганцы не дали им уйти и открыли огонь на поражение. Разведчики приняли бой. Афганцы потеряли убитыми более двухсот человек. Снайперы тем временем, сняли часовых у вкопанных в землю танков рядом с дворцом.

Одновременно по дворцу Амина и по расположению афганского танкового батальона охраны (чтобы не допустить его личный состав к танкам) открыли огонь две самоходные зенитные установки ЗСУ-23-4 «Шилка» «мусульманского» батальона.

На прорыв пошли четыре БТР, но две машины были подбиты. Плотность стрельбы была такой, что на всех БМП разнесло триплексы, а фальшборты были пробиты на каждом квадратном сантиметре.

Спецназовцев спасли бронежилеты (хотя практически все получили ранения) и мастерство водителей, которые подвели машины максимально близко к дверям в здание. Ворвавшись во дворец, штурмующие «зачищали» этаж за этажом, используя в помещениях гранаты и ведя огонь из автоматов.

Воспоминает Виктор Карпухин: "По лестнице я не бежал, я туда заползал, как и все остальные. Бежать там было просто невозможно, и меня бы убили три раза, если бы я там бегал. Там каждая ступенька завоёвывалась, примерно как в рейхстаге. Сравнить, наверное, можно. Мы перемещались от одного укрытия к другому, простреливали всё пространство вокруг, и потом - к следующему укрытию".

Во дворце офицеры и солдаты личной охраны Амина, его телохранители (около 100 - 150 человек) стойко и смело сопротивлялись, но Бог войны был не на их стороне.

Когда Амин узнал о нападении на дворец, он приказал своему адъютанту сообщить об этом советским военным советникам, сказав: «Советские помогут».
Когда адъютант доложил, что нападают именно советские, Амин в ярости швырнул в него пепельницу и крикнул «Врёшь, не может быть!».

Сам Амин был застрелен при штурме дворца. По воспоминаниям участников штурма, он лежал возле стойки бара в адидасовских трусах и майке (по другим данным, его взяли живым и потом застрелили по приказу из Москвы). Также при штурме от шальных пуль погибли два его малолетних сына.

Хотя значительная часть солдат бригады охраны сдалась (всего было пленено около 1700 человек), часть подразделений бригады продолжала оказывать сопротивление. В частности, с остатками третьего батальона бригады «мусульманский» батальон сражался ещё сутки, после чего афганцы ушли в горы.

Одновременно со штурмом дворца Тадж-Бек группами спецназа КГБ при поддержке десантников 345 парашютно-десантного полка, а также 317-го и 350-го полков 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии были захвачены генеральный штаб афганской армии, узел связи, здания ХАД и МВД, радио и телевидение. Афганские части, дислоцированные в Кабуле, были блокированы (в некоторых местах пришлось подавлять вооруженное сопротивление).

Дворец Амина и команда Альфа возвращается в СССР после операции.

В ходе штурма Тадж-бека погибли 5 офицеров спецназа КГБ, 6 человек из «мусульманского батальона» и 9 десантников. Погиб и руководитель операции — полковник Бояринов (от шальной пули, когда казалось бы опасность миновала). Бояринов словно предчувствовал смерть, перед операцией он был подавлен, что отмечали его подчиненные. Почти все участники операции имели ранения разной степени тяжести.

С противоположной стороны погибли Х. Амин, два его малолетних сына и около 200 афганских охранников и военнослужащих. Также погибла находившаяся во дворце жена министра иностранных дел Ш. Вали. Вдова Амина и их дочь, раненая при штурме, отсидев несколько лет в кабульской тюрьме, выехала в СССР.

Убитых афганцев, в том числе и двоих малолетних сыновей Амина, похоронили в братской могиле неподалеку от дворца. Амина похоронили там же, но отдельно от остальных. Никакого надгробия на могиле поставлено не было.

Операция КГБ вошла в учебники спецслужб многих стран мира. По ее итогам звание Героя Советского Союза получили четверо военнослужащих (один посмертно). Всего орденами и медалями было награждено около четырехсот человек.

Газета «Правда» 30 декабря написала, что «в результате поднявшейся волны народного гнева Амин вместе со своими приспешниками предстал перед справедливым народным судом и был казнён»...

Инфа и фото (С) интернет

ТАЛЛИНН, 15 фев — Sputnik, Игорь Судленков. За спиной полковника КГБ в отставке Анатолия Машкова — полная опасных приключений жизнь: в 1979 году он штурмовал здание генерального штаба афганской армии, потом занимался агентурно-оперативной работой против банд моджахедов, так называемыми специальными мероприятиями против наиболее непримиримых противников афганского правительства и СССР. Смерть, по его словам, всегда была рядом.

- Как вы оказались в Афганистане?

— В начале декабря 1979 года в областное управление КГБ СССР пришла шифротелеграмма: срочно отправить Машкова в Балашиху. В течение нескольких дней прошли учебные сборы, на которых с нами провели занятия и инструктажи по задаче.

Были отработаны документы по "легенде" убытия в Афганистан и нахождения там. Скомплектовали группы, решили вопросы командования ими, выдали соответствующую экипировку. Мы изучили азбучные истины по географии и истории Афганистана, особенности оперативной обстановки и возможный характер спецопераций. Конечно, мы волновались. Но были уверены, что полученный приказ выполним. Нам доверяли, в нас были уверены руководители КГБ и страны в целом, и это окрыляло. Трусов и нытиков не нашлось.

Спустя неделю вылетели в Кабул. Приземлились вечером, к самолету был подогнан ГАЗ-66. Перегрузили в него ящики с оружием, боеприпасами, взрывчаткой. Заскочили в кузов сами и вскоре оказались на посольской вилле №1. Мы уже знали, что представляем из себя ядро отряда "Зенит".

Руководителем был полковник А. К. Поляков, а нашей подгруппы — Эвальд Козлов. В расположении отряда уже находилось несколько ребят из спецрезерва внешней разведки. Они помогли быстро врасти в обстановку, дали ряд дельных советов по поведению в Афганистане.

Адаптировались к климату и пище мы быстро. 11 декабря наша группа вылетела в Баграм, который находился в 60 километрах от Кабула. Нашим объектом внимания стал аэродром, на который перебрасывались из Союза грузы, а также "мусульманский батальон". Там нас задействовали в ряде разведывательных и оперативных мероприятий. Получилось как бы поэтапное вхождение в оперативную обстановку. Запомнилось задержание афганского начальника авиабазы, по приказу которого в момент посадки советских самолетов ночью были выключены посадочные огни.

Затем меня перевели в Кабул, где я стал крутить баранку оперативной машины резидентуры. Представьте: майор госбезопасности — и водитель! Ездить пришлось много. Возил и заместителя резидента Алиева, и оперативников, обеспечивал встречи с нелегалами. Тяжело было, но я справился. Мне помогло то, что в ходе поездок хорошо изучил город, наиболее важные объекты и подходы к ним.

Где-то 25 декабря нам поставили задачу: с началом операции (кодовое название — "Шторм-333" — Ред.) вывести из строя узел связи Генштаба.

Центральный узел связи был тщательно изучен, мы выбрали место подрыва. В этом нам помог один из советских гражданских специалистов, знающий все системы связи Генштаба и правительства. Основное требование было таким: свободный доступ к объекту, минимальное время для закладки взрывного устройства и отсутствие рядом афганских гражданских лиц во избежание их случайной гибели.

В пяти-шести метрах от здания центрального узла связи размещался колодец, в котором сходились кабельные линии как военной, так и междугородней и внутренней городской линий связи. Через дорогу от колодца располагались госбанк, ресторан, кинотеатр, в 30-50 метрах — перекресток дорог с постом афганской полиции. Система связи была выполнена специалистами ФРГ, в силу чего мы не имели плана распределения кабелей.

Вся группа "Зенит" детально изучила маршрут выдвижения к объекту, обратили внимание на наличие вблизи него постов жандармерии и армейских подразделений, стационарных и подвижных постов охраны. Я провел хронометраж времени по нескольким вариантам выдвижения.

Ответственным за подрыв был назначен командир подгруппы "Зенита" Борис Плешкунов. Я — командиром подгруппы захвата узла связи. Старшим нашей группы был Валерий Розин, очень толковый и подготовленный разведчик, который также участвовал в визуальном осмотре маршрута. Мы с ним заходили в здание узла связи и знакомились с обстановкой внутри.

Днем 27 декабря полковник Поляков уточнил задачу. Подготовили оружие и боеприпасы. В 18:45 мы выехали из виллы на трех машинах. Сказать, что мы испытывали какой-то страх или неуверенность, нельзя. Да, было волнение. Но все мы были уверены в себе.

- Как проходила сама операция?

— Мы подъехали на двух машинах к ресторану, а машина подрывников — Борис Плешкунов и с ним группа в количестве 8-9 человек — к люку, ведущему в колодец. В ходе визуальной разведки мы установили, что вход в колодец прикрывался железной плитой с четырьмя отверстиями для приспособления, с помощью которого его открывают. В ходе доразведки один из наших ребят, "случайно" вытаскивая платок, выронил несколько монет и бросился их собирать. Ползая по уличной грязи, он точно определил диаметр отверстий, расстояние между ними, их глубину и углы направления в пазах. Наш специалист Валера Волох (кличка у него была Кулибин) по этим данным изготовил специальные клещи.

Мы с тревогой наблюдали за Борисом и его ребятами. Один из них, если я не запамятовал, переводчик Хаятов, подошел к постовым царандоя, угостил их сигаретами и, заговорив, отвлек от наблюдения. Валера Волох клещами быстро вскрыл люк, а Борис опустил внутрь рюкзак, в котором было 46 кг взрывчатки. Закрыв люк, подъехали к посту царандоя, забрали Хаятова…

5 минут, 10… В 19:15 — взрыв! Мы, группа первого этажа, рванулись вперед. Короткая рукопашная схватка. Часовой у входа обезоружен, перерезаны выходы телефонных проводов на лестничной площадке. Мы врываемся в операционный зал. Я сразу отметил, что количество афганцев здесь значительно больше, чем мы визуально фиксировали раньше. Кроме 3-4 дежурных связистов находилось еще 15-20 солдат и офицеров с оружием.

Дав очередь вверх, я громко крикнул: "Бэзэмин!" — ложись по-афгански. Они легли. Оставив одного человека обезоружить и охранять лежавших, я, В. Кудрик и В. Стремилов автоматным огнем подавили сопротивление охраны и выскочили в вестибюль. В ходе боя одному из разведчиков пуля угодила в живот. Она попала в пистолет, заткнутый за пояс, что и спасло ему жизнь.

В короткой схватке была уничтожена охрана главного входа, и мы поднялись на второй этаж, где помогли своим товарищам по "Зениту" Ю. Титову и Ю. Климову.

Рукопашные и огневые скоротечные схватки на втором этаже были наиболее ожесточенные, яростные. И это не случайно. В личную охрану начальника Генерального штаба Якуба входили преданные ему родственники и около сотни офицеров Генштаба с отличной боевой выучкой, полученной в переворотах и боях внутри страны.

- Что он из себя представлял?

— Должен сказать, что старшему группы Валерию Розину — кстати, в ряде изданий упоминается, что группа именовалась "Факел", — пришлось нелегко.

Генерал Якуб был рослый, около двух метров, крепкого телосложения и физически очень сильный мужчина. Он окончил Рязанское училище ВДВ, в поступках был решителен. Валерий и его ребята — И. Васильев и В. Ирванев — прошли в кабинет Якуба в группе командира 103-й гвардейской воздушно-десантной дивизии, который прибыл к начальнику Генштаба обсудить размещение войск, прибывших в Кабул.

Потом я узнал, что, услышав взрыв в колодце, Якуб бросился к столу, на котором лежал немецкий автомат, но майор Розин перехватил его. Завязалась рукопашная схватка, в ходе которой Якуб был ранен, а его помощник убит. Застрелил Якуба сторонник Кармаля Абдул Вакиль, впоследствии министр иностранных дел Афганистана.

- Потери были?

— Я бы сказал — минимальные: два легкораненых (один из них остался в строю) и тяжелораненый — ранение в бедро. Афганцы потеряли около 10 убитыми и свыше ста пленными, в их числе были четыре министра аминовского правительства.

- Что вы делали потом?

— После захвата правительственных зданий выполнили ряд оперативных заданий руководства, а затем находились в группе сопровождения и охраны первого заместителя министра обороны СССР Маршала Советского Союза С. Л. Соколова. Полтора месяца летали с ним по всем гарнизонам и точкам Афганистана.

- А как вы второй раз в Афганистан попали?

— В июле 1980 года я был повторно вызван в Москву и направлен в отряд особого назначения "Каскад", который был создан для организации агентурно-оперативной работы против существующих бандформирований моджахедов и проведения специальных мероприятий против наиболее непримиримых противников афганского народного режима и СССР.

Еще одна важная задача — информирование командования ограниченного контингента советских войск о замыслах и действиях душманов. Руководил "Каскадом" полковник А. И. Лазаренко. В органы КГБ он пришел из ВДВ и своей смелостью и оперативным мастерством заслужил огромное уважение. Если мы о нем слагали песни — это о чем-то говорит! Вся территория Афганистана была разделена на шесть оперативных зон. Я попал в Кабульскую зону — самую крупную. Нас было шестьдесят человек. В этот период основу оперативно-боевого состава "Каскада" составляли отряды "Карпаты", "Кавказ", "Памир", "Тибет" и "Урал". Я попал в оперативный отряд "Урал", которым командовал подполковник А. А. Набоков.

Жили в Кабуле на трех виллах, за которыми внимательно следили душманы. Майор Виталий Беможенко был назначен ответственным за безопасность вилл и одновременно офицером связи со штабом 40-й армии. Я жил на вилле-2.

В нашей группе большинство прибыло в Афганистан второй раз, и я с радостью встретился с Юрой Чечковым и Сашей Пунтусом, оперативниками из Беларуси. Это мне напоминало и родину отца, и учебу в Минске. Занимался я в основном организацией нелегальной разведки в афганской среде, около трех месяцев мотался по горам и кишлакам. Многое чего пришлось увидеть и испытать. И должен заметить, что голод, холод и бытовые неудобства — было не самое страшное в нашей работе…

10 октября в составе мотострелкового батальона мы двинулись в провинцию Парван с задачей уничтожения базы моджахедов. Где она находится, мотострелки не знали — они надеялись на нас.

Наша группа насчитывала около 30 человек. В состав группы вошли и Виталий Белюженко, и "бог взрывников" Борис Плешкунов, который уже был преподавателем в КУОС Балашихи, но добровольно вернулся в Афганистан.

Батальон двигался не торопясь, внимательно осматривая местность и дорогу на предмет наличия мин. Остановились возле кишлака Чарикар. В кишлак ушла разведка, прошла его. А на выходе была в упор расстреляна из засады.

Тогда в кишлак пошли мы. Узнали от местных жителей, что скоро с гор должна спуститься крупная банда с иностранцами-инструкторами. Наше руководство приказало взять их живыми. Комбат решил устроить засаду на вершине хребта, который виднелся за кишлаком, и отправил туда взвод мотострелков. Наша группа пошла с ним.

Прошли кишлак — ничего подозрительного. Вышли из-за дувалов, отошли 30-40 метров — и вдруг из-за домов, дувалов, возле которых мы только что прошли, по нам открыли огонь. Мы — как на тарелке. Залегли, открыв ответный огонь по вспышкам выстрелов. Спасало то, что все мы были в бронежилетах, касках и умело обращались с оружием. Я скатился в какую-то яму — вокруг фонтанчики пыли от пуль. Прикрывая друг друга огнем, оттянулись назад, к дувалам.

Впереди остались Борис Плешкунов, Виталий Белюженко и кто-то из офицеров батальона. Виталий при отходе был тяжело ранен — пуля перебила бедренную кость в верхней части ноги. Он дополз до дувала, а в дыру в стене мы его втащить не можем — мешает перебитая нога. Он и Борис фактически спасли группу, приняв огонь на себя. Тут и я был ранен, в голень. Санинструктор перевязал.

В это время открыла заградительный огонь артиллерия. Стало полегче.

Меня и Виталия подтащили к трем танкам, присланным к нам для поддержки. На них нас вывезли в батальон, где медики обработали рану под местным наркозом. Вот кому я по сей день благодарен! Всю ночь я пролежал рядом с Виталием. Володя Кузьмич, москвич, наш "каскадовец", находился с нами и всю ночь поил меня водой.

В семь утра прилетела "вертушка", нас загрузили и привезли в Кабул, в посольство. Там мне сделали операцию и при первой же возможности отправили в Ташкент, где еще раз прооперировали.

В отделении госпиталя было трое "каскадовцев" — я, Виталий и Женя Голуб из Брянска. Нас навещали друзья. Они сообщили тяжелую весть: 20 октября под Кабулом в ущелье у кишлака Шиваки попали в засаду и погибли командир группы Саша Пунтус и Юра Чечков — оба из Брестского управления КГБ, Володя Кузьмин и Саша Петрунин из Москвы, а также капитан Саша Грибалев.

По рассказу ребят, Пунтус и его товарищи сражались ожесточенно, до последнего патрона и ценой своей жизни спасли батальон. Я на всю жизнь сохранил память о них…

Справка

Штурм дворца Амина состоялся 27 декабря и является примером оперативного военного искусства советских специальных служб. Перед боевыми подразделениями КГБ и ГРУ стояла задача захватить правительственное здание — дворец Тадж-Бек.

Это была резиденция председателя революционного совета Афганистана Хафизуллы Амина, который пытался построить в центральноазиатской республике социалистическое государство. При этом он тайно контактировал с американскими спецслужбами. На пути государственного устройства развернул в стране полномасштабные репрессии, что не осталось незамеченным в СССР.

Резиденцию Тадж-Бек охраняли почти 3 тысячи солдат, чтобы его устранить и обезвредить афганских военнослужащих, советскому спецназу понадобилось около 40 минут. После свержения Хафизуллы Амина новым председателем революционного совета Афганистана стал лояльный СССР Бабрак Кармаль.

В конце 70-х годов Афганистан жестоко лихорадило. Страна вступила в полосу переворотов, удачных и неудачных восстаний, политических потрясений. В 1973 году Мухаммед Дауд обрушил старую афганскую монархию. Дауд пытался лавировать между интересами СССР и государств Ближнего Востока, на его правление приходится период сложных отношений с Советским Союзом. У СССР ещё со времён Хрущёва сохранялись довольно тёплые отношения с этой страной, в Афганистане работали советские технические и военные специалисты, стране оказывали всяческую поддержку. Однако СССР неизбежно втягивался во внутренние хитросплетения местной политики.

Дауд сидел на штыках и боролся одновременно с исламскими фундаменталистами и левыми радикалами из Народно-демократической партии Афганистана. Москва не складывала все яйца в одну корзину и, помимо официальных контактов, негласно сотрудничала с НДПА. На фоне общей нестабильности в стране НДПА решилась взять власть тем же путём, что Дауд, - посредством переворота. В апреле 1978 года "народные демократы" устроили переворот. Дауд погиб в коротком, но кровавом столкновении, и левые взяли власть в стране. Именно тогда на передний план вышел будущий диктатор Хафизулла Амин. В новом правительстве он получил пост министра иностранных дел.

Первые жертвы

СССР официально поддержал революцию, но в действительности Москва не так уж однозначно оценивала происходящее. Во-первых, развитие событий застало советских дипломатов и государственных деятелей врасплох. Даже Брежнев узнал о случившемся из прессы. Во-вторых, что гораздо хуже, НДПА была внутренне раздроблена на две враждующие фракции, и вдобавок члены НДПА с пылкостью неофитов относились к учению Маркса. Реформы, даже разумные по задумке, проводились грубо, бескомпромиссно, без учёта местных традиций. Весной 1979 года произошёл антиправительственный мятеж в Герате, причём погибли как минимум двое советских граждан.

Первым советским офицером, погибшим в Афганистане 70-х, стал Николай Бизюков, военный советник. Его растерзала толпа. Жертв могло быть больше, но местный офицер Шахнаваз Танай и советский военный Станислав Катичев послали отряд правительственных войск для защиты советских граждан. Хотя в гератском мятеже впервые погибли советские граждане, это было только первое из целого ряда выступлений. В Афганистане разгоралась гражданская война между оппозицией и правительством. После этого зашла речь о привлечении советских войск к обеспечению безопасности в Афганистане. Более того, афганский лидер Тараки предложил использовать для помощи правительству советские войска с афганскими знаками на технике. Афганское правительство ударилось в панику. Тогда Политбюро отказало во вводе войск, афганцы получили только оружие. Однако уже весной началось формирование знаменитой воинской части Афганской войны - Мусульманского батальона ГРУ.

Мусбат формировался из уроженцев азиатских республик СССР. В Афганистане живёт много таджиков и узбеков, так что при операциях "за речкой" солдаты этого батальона не бросались бы в глаза. Тогда же для выполнения особо деликатных задач по обеспечению безопасности в Афганистан прибыла группа спецназа КГБ "Зенит". Обоим подразделениям предстояло сыграть огромную роль в событиях 1979 года. В Афганистан также прибыл батальон десантников для охраны ключевого аэропорта Баграм. Советский Союз постепенно шёл к прямому вмешательству в местные дела. Однако пока деятельность военных не афишировалась.

Между тем ситуация в афганском правительстве накалилась до предела. Внутренние дрязги привели к ссоре двух ключевых деятелей НДПА: Нур Мохаммада Тараки, главы государства и Амина, постепенно вышедшего на первый план. 14 сентября 1979 года телохранители Тараки и Амина затеяли перестрелку. Попытки советского посольства примирить этих деятелей не удались. Амин обвинил Тараки - и заодно советского посла - в покушении на свою персону. Затем по приказу Амина Тараки был арестован и вскоре убит, а сам Амин провозгласил себя руководителем НДПА и главой Афганистана. Нескольких сподвижников Тараки эвакуировали офицеры КГБ.

После этого события развивались быстро. Амин показал себя ненадёжным и неуправляемым партнёром. К тому же он тут же снёсся с Вашингтоном и начал некие переговоры с США. Советские спецслужбисты были уверены, что речь о работе Амина на ЦРУ, в самом ЦРУ ничего, разумеется, не подтверждают и не опровергают, а Амина по очевидным причинам спросить уже нельзя. Как бы то ни было, в СССР к угрозе перехода Афганистана в стан противника относились более чем серьёзно. Более того, новый министр иностранных дел прямо обвинил советские спецслужбы в покушении на Амина.

Контакты между СССР и Афганистаном ещё не были разорваны, но такие тяжкие и вздорные публичные обвинения невероятно взбесили Москву. Тем более Тараки ценили, у него были тёплые отношения лично с Брежневым, и такой поворот сделал Амина врагом СССР. На советских дипломатов, явившихся, чтобы заявить протест, Амин просто наорал. К тому же отряды оппозиции, негласно поддержанной США, быстро увеличивали зону влияния. Поэтому в Москве решили, что необходимо спешить. Так началась подготовка одной из самых известных спецопераций Советского Союза.

Дворец Амина

Окончательное решение о вводе войск в Афганистан приняли 12 декабря 1979 года. После этого Амин был обречён, но, как ни странно, сам об этом не знал. Вероятно, Амин ещё предполагал возможность получить от СССР дополнительные преференции и сохранить власть. Ещё до этого в Афганистан отправились офицеры армии и КГБ для разработки операции. Уничтожение Амина являлось только частью более масштабного плана - советские войска должны были взять под контроль весь Кабул.

Советские войска на улице Кабула, Афганистан

В город вылетел Мусульманский батальон ГРУ. Ему предстояло действовать совместно с отрядом КГБ "Зенит" (позднее он станет широко известен как "Вымпел"). На советской территории в это время разворачивалась армада общевойсковой армии. Вступление на территорию Афганистана было намечено на 25 декабря. К моменту прибытия основных сил в Афганистан Амин уже должен был быть нейтрализован.

Тем временем Амин, похоже, чувствовал, что тучи сгущаются. Диктатор перенёс резиденцию из здания в центре Кабула на окраину, во дворец Тадж-Бек. Это капитальное здание в случае необходимости было непросто разрушить даже артиллерийским огнём. В общей сложности безопасность Амина обеспечивало более двух тысяч человек. Дороги, ведущие к зданию, кроме одной, были заминированы, в оборонительный периметр включались орудия, пулемёты и даже несколько окопанных танков.

Нервы всех участников событий были накалены до предела. В Кабуле уже приземлялись борта с десантниками. Кроме того, на сцене появилось ещё одно подразделение КГБ, назначенное на роль могильщиков Амина: отряд "Гром". Под этим названием скрывались офицеры подразделения "Альфа". В общем и целом штурмовать дворец планировали силами "Грома", "Зенита" (в общей сложности 54 человека), Мусульманского батальона и роты ВДВ.

На вооружении штурмующих имелись установки "Шилка" - счетверённые самоходные автоматические пушки. Собственно, главную задачу - непосредственный захват дворца - выполняли спецгруппы КГБ во главе с полковником Григорием Бояриновым. Незадолго до штурма во дворце побывал Юрий Дроздов - высокопоставленный офицер разведки КГБ. Дроздов набросал планы этажей. В это время офицеры КГБ, квартировавшие в здании, под благовидным предлогом покинули дворец. Тем временем "зенитчики" не теряли времени: двое командиров провели рекогносцировку.

Слева направо: генерал-майор СССР Юрий Дроздов и полковник КГБ, Герой Советского Союза Григорий Бояринов. Фото: © Wikipedia.org Creative Commons

Интересно, что КГБ надеялся устранить Амина каким-то более простым способом. Однако попытка отравить правителя потерпела фиаско: не знавшие ничего о планах разведки советские врачи сумели откачать Амина и всех, кто отведал яда. Оставалось действовать быстро и жёстко.

Вечером 27-го числа советские военные выдвинулись к заветной цели. Советские военные были одеты в афганскую форму без опознавательных знаков. Первыми жертвами пали часовые, которых подстрелили снайперы. Подгруппа "Зенита" подорвала узел связи. Затем открыли огонь "шилки". Однако огонь по толстым стенам не приносил почти никакой пользы. Куда более действенным оказался огонь автоматических гранатомётов АГС-17 и ещё двух "шилок". Гранатомётчики и зенитчики не пытались разрушить дворец, а заградительным огнём отсекали казармы от тяжёлого оружия, которым могла воспользоваться охрана. Дорогой одна из штурмовых групп наткнулась на строящихся афганцев из батальона охраны. Офицера, командовавшего батальоном, скрутили, после чего рассеяли дезорганизованных солдат.

В это время специально назначенная маленькая группа солдат захватила танки. Экипажи так и не смогли добраться до машин. Однако охрана быстро пришла в себя и теперь отчаянно отбивалась. Бронетранспортёры штурмовых групп попали под огонь крупнокалиберных пулемётов. Две машины были серьёзно повреждены, один БТР опрокинулся в арык. Из-за этого и без того немногочисленная ударная группа под стенами дворца ещё уменьшилась. Однако "шилки" продолжали стрелять, и их поддержка неожиданно оказалась эффективной. Одна из установок поразила пулемёт, мешавший прорваться в здание, так что солдаты пробились на первый этаж и начали зачистку. К этому моменту многие были уже ранены, включая командовавшего штурмом полковника Бояринова.

Из-за темноты и каменного крошева белые повязки, которые должны были помочь опознанию, уже никак не могли пригодиться. Единственной системой "свой-чужой" оставался яростный мат. В это время другая группа пробивалась во дворец по серпантину. Из-за плохой координации связи свои не познали своих, и "шилка" огневой поддержки заодно с афганцами спалила дружественную БМП. Однако оба отряда спецназа КГБ в конечном счёте стремительно ворвались в здание.

Спецназовцы Мусульманского батальона ГРУ и десантники блокировали и захватывали казармы охраны. Агээсы и "шилки" загоняли солдат внутрь, не давали выйти, а штурмовые группы брали в плен ошеломлённых афганцев. Сопротивление оказывалось слабым: неприятель был совершенно ошеломлён. Количество пленных превышало число солдат в штурмовых группах. Показавшуюся на дороге танковую колонну расстреляли противотанковыми ракетами и пленили экипажи. Более опасной была ситуация с зенитным дивизионом. Некоторые артиллеристы прорвались к орудиям, и спецназовцы взяли батарею буквально с колёс, ворвавшись туда на бронетехнике.

Как погиб сам Амин, точно неизвестно. Труп нашли у барной стойки. По одной из версий, он выбежал навстречу спецназовцам в гражданской одежде, но с пистолетом в руках - и был тут же застрелен. Согласно другой - он просто сидел на полу, ожидая своей участи, и был сражён осколком гранаты. Интересно, что в БТР штурмовой группы приехали и сановники Тараки, которые теперь принимали героические позы над телом диктатора.

Некоторые родственники Амина также погибли в бою, однако, вопреки популярной легенде, спецназ пощадил всех, кого можно было пощадить. Всего в тот вечер попало в плен до 1700 человек. Тем не менее избежать потерь среди гражданских не удалось. Среди прочих погиб 11-летний сын Амина. "Когда идёт бой, тебя встречают автоматным и пулемётным огнём, кругом всё горит и взрывается, то углядеть, где там дети, невозможно", - замечал Рустам Турсункулов, командир одной из штурмовых групп Мусбата. Убитого диктатора завернули в ковёр и зарыли без могилы.

С советской стороны во время штурма дворца и боёв с охраной погибли пятеро в Мусульманском батальоне, пятеро в спецназе КГБ. Среди убитых оказался полковник Бояринов. Также по трагической случайности погиб военврач, лечивший Амина. Точное число потерь охранников дворца неизвестно, но, вероятно, превышает двести человек погибшими. Вся операция продлилась 43 минуты, хотя один из отрядов охраны отбивался ещё некоторое время и ушёл в горы.

По схожему сценарию были захвачены ключевые объекты Кабула. Интересно, что жители реагировали на эти события вяло: они уже успели привыкнуть к гражданской смуте и сопровождающей её стрельбе. Зато шумно радовались политзаключённые, которым не только открыли ворота, но и подогнали автобусы, чтобы увезти из тюрьмы. Тем временем у победителей чуть не вышло из строя разом всё командование. Дело в том, что офицеры армии и КГБ перемещались по Кабулу на трофейном мерседесе Амина. В охране Генштаба стоял молодой десантник, который, не разобравшись, дал очередь.

По счастью, он промазал, только прострелил корпус машины несколькими пулями. Генерал-разведчик Дроздов подошёл к прибежавшему на стрельбу лейтенанту и сказал только: "Спасибо тебе, сынок, за то, что ты своего солдата стрелять не научил". В это время врачи бились над жертвами тех, кого стрелять научили. Помощь оказывали и советским военным, и афганцам. Позднее участники штурма отмечали высочайшую квалификацию медиков: из тех советских военных, кого дотащили до врачей живыми, не умер никто - хотя раненых в штурмовых группах были десятки. Афганцев также оперировали в основном успешно, среди прочих спасли старшую дочь Амина с внуком.

Наутро Афганистан проснулся с новым правительством. Главой государства стал Бабрак Кармаль, который при Амине был вынужден эмигрировать.